Пожар Сиболы - Джеймс С. А. Кори

– Они не прогревают двигатели?

– Насколько я знаю, нет, – ответила Вэй.

– Мы за этим приглядываем, – произнес Мартри. Это было утверждением и вопросом одновременно.

– Мы могли бы предъявить права на корабль, – предложила Вэй. – Он, пока фирма не рассыпалась, принадлежал «Мао – Квиковски». Статус «бесхозного имущества» довольно мутный. Назовем незаконным захватом, пошлем на него несколько человек, и вопрос закрыт.

– Учту, – кивнул Мартри. – Как наши люди, Хэвлок?

– Потрясены, сэр. Испуганы. Злы. Тут ведь ученые. Самозахватчики для них – помеха и угроза чистоте данных. Большинство ни с чем подобным не сталкивалось.

Мартри потер подбородок кулаком.

– Что они намерены делать?

– Пока что – напьются. Наорут друг на друга или на нас. Начнут изобретать теоретические правовые выходы. Больше всего им хочется, чтобы ничего этого не было и они могли свободно заниматься своими исследованиями.

– Благослови, боже, яйцеголовых! – хихикнул Мартри. – Хорошо.

– У нас еще осталось два легких атмосферных челнока, – продолжал Хэвлок. – Я найду для них пилотов, и мы сможем эвакуировать своих с планеты.

– Никакой эвакуации. Этого самозахватчики не дождутся, – возразил Мартри. – Все, кто сел, там и останутся. Мы пошлем людей для их поддержки. Не знаю, что там они хотят исследовать, но мы уж постараемся, чтобы работа двигалась. И чтобы каждый внизу своими глазами увидел, как она движется.

– Есть, сэр, – немного смутился Хэвлок.

– Рив, вы отправитесь вниз. Разберетесь с местными. Узнаете, что сумеете. Обеспечите безопасность наших людей. Мы должны продемонстрировать силу.

– Но не в такой степени, чтобы телезрители дома начали их жалеть, – добавил Рив так, будто соглашался с начальником.

– Вэй, наблюдайте за вражеским кораблем. Если он начнет греть двигатель, я должен об этом знать.

– Разрешите подстроить соответственно лазерный коммуникатор?

На «Эдварде Израэле» не было ни торпед, ни гауссовых пушек. Единственное, что могло сойти за оружие, это древний лазерный передатчик, если с ним повозиться. В те времена, когда строился корабль, космос грозил людям радиацией и удушьем, а не преднамеренным насилием. Тихая была жизнь.

– Нет, – ответил Мартри, – просто мониторьте все их действия, слушайте разговоры и докладывайте мне. Решать, если что, буду я. Никакой инициативы, ясно?

– Да, сэр.

– Хэвлок, останешься здесь для координации с наземной группой. Челноки используйте по необходимости для доставки на поверхность людей и материалов. Нам нужна база, и мы начинаем ее обустройство.

– А если новая атака, сэр? – спросила Вэй.

– Это уж будет выбор самозахватчиков, и мы отнесемся к нему с уважением, – ответил Мартри. – Не уверена, что понимаю вас, сэр?

Улыбка Мартри не коснулась глаз.

– Каждый вправе сам выбирать свою судьбу.

* * *

Каюта Хэвлока была немногим просторнее камер в его каталажке, но заметно уютнее. Закончив смену, он устраивался в койке, когда в дверь негромко постучали и Мартри, подтянувшись за раму, вплыл внутрь. Шеф был мрачен, но не мрачнее обычного.

– Что-то случилось, шеф? – спросил Хэвлок.

– Ты работал с астерами, – сказал Мартри. – Какого ты о них мнения?

– Люди как люди, – ответил Хэвлок. – Одни лучше, другие хуже. У меня остались друзья на Церере.

– Хорошо. Но что ты о них думаешь?

Хэвлок в задумчивости заерзал так, что натянулась предохранительная сетка на койке.

– Они – островной народ. Можно сказать, отдельное племя. Думаю, наиболее общая их черта – нелюбовь к обитателям внутренних планет. Хотя марсиан еще кое-как терпят. Психология малой гравитации.

– Значит, ненавидят в основном землян, – подытожил Мартри.

– Ненависть их объединяет. Уверенность, что земляне их угнетают, – пожалуй, единственное, что между ними общего. Они культивируют эту идею. Ненависть к таким, как мы, делает астеров астерами.

Мартри кивнул.

– Знаешь, кое-кто назвал бы такое мнение предрассудком.

– Это предрассудки, пока вы не оказались среди них, – ответил Хэвлок. – Я работал на станции Церера перед захватом ее АВП. На своей шкуре испытал.

– Что ж, думаю, ты прав, – кивнул Мартри. – Об этом я и хотел поговорить. Не для протокола. У нас на борту в основном земляне, в лучшем случае, марсиане. Но есть и несколько астеров. Например, тот техник, как там его?

– Бишен?

– Он самый. Не упускай их из вида.

– Что-то затевается?

– Просто эти самозахватчики – в основном астеры или внешники, а РЧЭ – земная компания. Плохо, когда люди сомневаются, кому принадлежит их верность.

– Да, сэр, – согласился Хэвлок и осторожно уточнил: – Что-то происходит, сэр?

– Пока нет. Но… что ж, почему бы и не сказать. Я получил сообщения из главной конторы. Мой запрос на расширение полномочий вежливо отклонили. По-видимому, в дело оказалась замешана политика. АВП ведет переговоры с ООН. Добиваются, чтобы самозахватчиков не обижали.

Как бы Мартри ни сдерживал ярость, ее сила захватила Хэвлока.

– Но у нас лицензия. Мы здесь в своем праве.

– Да.

– И не мы начали агрессию.

– Не мы.

– И что нам делать? Сидеть сложа руки, позволив астерам убивать нас и красть наше добро?

– Продажи лития с нелегальных копей заморожены, – сообщил Мартри, – а нам велено не развивать конфликт.

– Чушь собачья! Как нам работать, если нельзя пальцем тронуть стреляющих в нас ублюдков?

Мартри пожал плечами, соглашаясь, а в его спокойном, лаконичном ответе зазвучало презрение:

– Кажется, к нам выслали посредника.

Интерлюдия. Сыщик

Тянется… тянется… тянется…

Сто тринадцать раз в секунду, без ответа и без остановки. Оно не мыслит – мыслят только отдельные его части. В его структуре содержатся детали, бывшие когда-то организмами – самостоятельными, сложными и высокоразвитыми. В его конструкции запрограммирована импровизация, использование подручных материалов и дальнейшее развитие.

Что сошло, то и подошло, поэтому артефакты оно игнорирует или адаптирует под себя. Мыслящие части пытаются понять, к чему оно тянется. Интерпретировать его действия.

Одна такая часть представляет себе, как дергается, дергается лапка насекомого. Другая слышит треск электрических искр, щелчки, настолько частые, что сливаются в гудение. Еще одна в полузабытьи вновь чувствует, как плоть сползает с ее костей, переживает тошноту и ужас и – который год – молит о смерти. Эту зовут Мария. Оно не позволяет ей умереть. Оно не утешает ее. Оно ее не сознает, потому что не обладает сознанием.