И быть подлецом - Рекс Стаут

– Чудесно! Расскажите нам о нем.

– Лина, в другой раз, – вмешалась Дебора Коппел. – У мистера Гудвина есть для тебя интересное предложение, а у тебя завтра эфир, и ты еще даже не взглянула на сценарий.

– Господи, неужели сейчас понедельник?

– Понедельник, и уже половина четвертого.

Примадонна радиоэфира резко села на кровати, словно получив хороший тычок в спину.

– Какое предложение? – поинтересовалась она, снова хлопнувшись на спину.

– Кое-что случилось в субботу, что заставило его подумать об этом. Наша великая нация его обидела. Обидела два раза. Мартовские обиды, так сказать.

– Подоходный налог? У меня тоже. Но какого…

– Отлично сказано! – воскликнул Билл Медоуз. – Где вы это взяли? Услышали по радио?

– Вроде бы нет. Придумал это вчера утром, когда чистил зубы.

– Мы заплатим вам за это десять баксов… нет, погодите минуту. – Он повернулся к Деборе. – Какой процент нашей аудитории когда-либо слышал о Мартовских идах?

– Полпроцента, – ответила она так, словно озвучивала официальные статистические данные. – Все, проехали.

– Готов отдать вам за доллар, – расщедрился я. – Предложение мистера Вулфа обойдется вам гораздо дороже. Он, как и все лица с высоким доходом, сидит без гроша. – Я поймал на себе удивленный взгляд серо-зеленых глаз Маделин Фрейзер. – Вулф предлагает вам нанять его для расследования убийства Сирила Орчарда.

– Господи, и он туда же! – Билл Медоуз закрыл лицо руками.

Дебора Коппел посмотрела на него и с тяжелым вздохом перевела взгляд на Маделин Фрейзер. Мисс Фрейзер покачала головой и буквально на глазах постарела. Сейчас ей явно не повредила бы косметика.

– Мы решили, – сказала она, – единственное, что мы можем сделать, – забыть все как страшный сон. И между собой постановили вообще не затрагивать эту тему.

– Что было бы замечательно и вполне разумно, – согласился я, – если бы вы могли заставить остальных, включая копов и репортеров, подчиниться вашему правилу. Мало того что невозможно запретить людям говорить о добром старом убийстве, даже самом банальном, это к тому же еще и очень хорошее шоу. Возможно, вам до конца не понять, насколько хорошее. У вашей программы восьмимиллионная аудитория слушателей, дважды в неделю. У вас в гостях побывали «жучок» с ипподрома и профессор математики из крупного университета. И вот в середине программы один из них производит жуткие звуки в микрофон и отбрасывает коньки, отравившись прямо во время эфира ядом, оказавшимся в продукте одного из ваших спонсоров. – Я покосился на сидевшую возле меня парочку, после чего метнул взгляд на лежавшую на кровати женщину. – Я ожидал встретить здесь любую реакцию, но только не такую. Может, вы еще не знаете, хотя и следовало бы, что такие случаи невозможно замолчать ни через неделю, ни через двадцать лет, если вопрос о том, кто подсыпал яд, остается открытым. И даже двадцать лет спустя люди будут спорить, кто это был: Маделин Фрейзер, или Дебора Коппел, или Билл Медоуз, или Натан Трауб, или Ф. О. Саварезе, или Элинор Вэнс, или Нэнсили Шеферд, или Тулли Стронг…

Дверь распахнулась, вошла женщина-рестлер и на одном дыхании объявила:

– Мистер Стронг здесь.

– Спасибо, Кора. Пусть войдет, – велела мисс Фрейзер.

Меня наверняка удивило бы несоответствие внешности Тулли Стронга его фамилии, если бы я раньше не видел его фотографий в газетах. В общем он полностью соответствовал своим фото: очки без оправы, тонкие губы, длинная шея, прилизанные волосы, – однако во плоти он не выглядел таким тупым и безучастным, как на фотографиях. Я успел все это подметить, пока он здоровался с присутствующими, еще не успев повернуться ко мне.

– Мистер Стронг, – объяснила мне Дебора Коппел, – секретарь наших спонсоров.

– Советник.

– Да, я знаю.

– Мистер Гудвин, – сказала Дебора Коппел, – пришел с предложением от Ниро Вулфа. Мистер Вулф – частный детектив.

– Я в курсе. – Тулли Стронг мне улыбнулся, но у человека с такими тонкими губами, как у него, улыбка получилась похожей на гримасу, особенно когда он добавил: – Мы оба знамениты, не так ли? Но вы, конечно, привыкли к сиянию софитов, что для меня несколько непривычно. – Он сел. – И что предлагает нам мистер Вулф?

– Он считает, мисс Фрейзер должна нанять его для расследования убийства Сирила Орчарда.

– Проклятый Сирил Орчард! – Если раньше это можно было назвать улыбкой, то на сей раз я увидел самую настоящую гримасу. – Что б он горел в аду!

– Ну это уж вы хватили! – возразил Билл Медоуз. – Тем более что он, возможно, уже там.

Пропустив слова Медоуза мимо ушей, Стронг обратился ко мне:

– Нежели нам мало проблем с полицией, чтобы нанимать еще и специального человека?

– Да, полиция еще тот геморрой, – согласился я. – Но это слишком близорукий подход. Все ваши беды от того, кто подсыпал яд в «Старлайт». Как я уже говорил до вашего появления, проблемы будут продолжаться годами, пока мы не похлопаем убийцу по плечу. Конечно, полиция вполне способна его поймать, но прошло уже шесть дней, а воз и ныне там. И тот, кто решит проблему, расставит наконец все по своим местам. Вы в курсе, что мистер Вулф чрезвычайно умен, или вам рассказать поподробнее?

– Я надеялась, – вмешалась в разговор Дебора Коппел, – что предложение мистера Вулфа будет более конкретным. Что у него есть какая-то… идея.

– Нет. – Я решил расставить точки над «i». – Его единственная идея – получить гонорар в двадцать тысяч долларов за решение проблемы.

Билл Медоуз присвистнул. Дебора Коппел мне улыбнулась. Тулли Стронг возмутился:

– Двадцать тысяч!

– Лично я пас. – Маделин Фрейзер тоже решила расставить точки над «i». – Мистер Гудвин, мне пора готовиться к следующей передаче.

– Нет, погодите минутку, – попросил я. – Я изложил только один способ решения проблемы, и отнюдь не лучший. Давайте взглянем на вещи с другой стороны. Вы и ваша программа получили благодаря этому отличную рекламу. Ведь так?

Маделин застонала:

– Господи боже мой, реклама! И он называет это рекламой!