Число зверя - Роберт Хайнлайн

– А это что?

– Шины, чтобы спрятать нечеловеческие сочленения. На лице, по-моему, пластическая хирургия, форма черепа замаскирована подкладками. Волосы ненастоящие, у этих буджумов волос нет. Что-то вроде татуировки – а может быть, это тоже маскировка, только мне не удалось ее снять – благодаря ей открытые участки кожи выглядят как у людей, а не сине-зелеными. Зеб, семь шансов против двух, что множество пропавших без вести людей послужило морскими свинками для разработки этого маскарада. Летит тарелка – цап! – и парочка очередных морских свинок разделывается на препараты у них в лаборатории.

– Летающих тарелок уже много лет никто не наблюдает.

– Поэтическая вольность, милый мой. Если у них есть эти искривители пространства-времени, они могут выскочить из ничего, утащить что хотят – или заменить настоящего человека на убедительную подделку – и исчезнуть мгновенно, как свет выключается.

– Этот долго не продержался бы. Рейнджерам полагается проходить медицинскую проверку.

– Возможно этого приготовили наскоро, только для нас. Хорошая подделка обманет кого угодно, ее отловишь разве что рентгеном, да она и рентген обманет, если рентгенолог сам из их числа… интересная идея, над ней стоило бы подумать. Зебби, мне нужно еще поработать. Тут столько нового, а времени так мало. Я ведь любитель, мне не сделать и десятой доли того, что мог бы сотворить с этой тушей настоящий специалист по сравнительной биологии.

– Могу я тебе чем-нибудь помочь? – Вообще-то, я предпочел бы, чтобы здесь обошлись без меня.

– Как тебе сказать…

– Мне все равно нечего делать, пока Джейк и Дити заканчивают собирать вещи. Так что давай помогу, скажи, что нужно.

– Дело пошло бы вдвое быстрее, если бы ты фотографировал. А то мне приходится всякий раз вытирать руки, чтобы взять фотоаппарат.

– Я в твоем распоряжении, Шельма. Говори, под каким углом, с какого расстояния и когда.

Хильда явно обрадовалась:

– Знаешь, Зебби, все-таки я тебя люблю, даром что ты выглядишь как горилла и ухмыляешься как идиот. Внутри у тебя душа херувима. Мне бы сейчас искупаться – как знать, когда в следующий раз представится возможность залезть в горячую ванну. И воспользоваться биде – вершиной декадентской цивилизации. Я все боюсь: вдруг Джейк объявит, что пора в дорогу, а я все еще режу это гнусное мясо.

– Режь спокойно, дорогая, будет тебе ванна. – Я взял фотокамеру, которой Джейк пользовался для фиксации своих экспериментов: «Поляроид стереоинстаматик», с автоматической наводкой на резкость, автоматической установкой диафрагмы, автоматическим проявлением, идеальная камера для инженера или ученого, которому нужно протоколировать то, что он делает.

Хильда трудилась в поте лица, я снимал.

– Шельма, тебе не страшно работать без перчаток? Вдруг подцепишь что-нибудь.

– Зебби, если бы эти твари умирали от наших микробов, они бы здесь не выжили. А они выживают. Значит, и нам их микробы, скорее всего, не причинят вреда. Принципиально иная биохимия.

Это звучало логично – но я хорошо помнил закон Кеттеринга: «Логика есть не что иное, как организованный способ надежно впасть в заблуждение».

Появилась Дити с тяжелым узлом:

– Ну вот, теперь все.

Ее волосы были забраны в узел. На ней не было ничего, кроме резиновых перчаток.

– Привет, милый. Тетя Хильда, я пришла помочь. Что нужно делать?

– Ничего не нужно, лапочка. Разве что ты захочешь сменить Зебби.

Дити смотрела на труп и явно не испытывала воодушевления – ее сосочки совсем обвисли.

– Пойди искупайся, – велел я ей. – Пошла вон, говорят тебе!

– Что, от меня так плохо пахнет?

– От тебя пахнет чудесно, лапочка моя. Но Шельма совершенно правильно заметила, что нам, возможно, теперь не скоро представится случай помыться горячей водой с мылом. Я обещал ей, что мы не отправимся на Канопус, пока она не примет ванну. Так что иди скорей купайся, пока ванная свободна, а когда Хильда пойдет отмываться, ты мне поможешь грузить багаж.

– Хорошо. – Сосочки Дити слегка набухли, наглядно показывая, как поднялось ее настроение. Лицо моей возлюбленной обычно не выдает ее чувств, но эти прелестные розовые пробочки служат отличным барометром ее морально-боевого духа.

– Постой-ка, Дити, – остановила ее Хильда. – Ты тогда сказала: «Он не среагировал». Что ты имела в виду?

– То, что сказала. Сбрось одежду перед мужчиной, и он так или иначе отреагирует. Даже если сделает вид, что ничего такого не произошло, глаза все равно его выдадут. А тут совсем никакой реакции. То есть так и должно было быть, он же не человек, но я-то этого не знала, когда попыталась его отвлечь.

– Но он все-таки обратил на тебя внимание, Дити, – сказал я. – И тем самым ты дала мне шанс.

– Он обратил на меня внимание так, как собака, или лошадь, или любое животное обратило бы внимание на любое движение. Он заметил, но проигнорировал. Никакой реакции.

– Зебби, тебе это ничего не напоминает?

– А что это должно напоминать?

– Ты помнишь, в первый день, как только мы сюда приехали, ты рассказывал историю про одну смазливую студенточку.

– Какую студенточку?

– Которая не могла сдать математику.

– А-а-а! Бинни.

– Да, профессор Дональд Уолтер Бин. Не находишь тут связи?

– Но Дубина в университете уже много лет. Кроме того, он краснеет. Это никакая не татуировка.

– Я же говорю, этот наш экземпляр, возможно, слеплен наскоро. А кто сумел бы лучше дискредитировать некую математическую теорию, чем декан математического факультета престижного университета? Особенно если он хорошо знает эту теорию и ему точно известно, что она верна?

– Эй, погодите! – вмешалась Дити. – Вы о ком, о том профессоре, что спорил с папой? У которого было подложное приглашение? Но мы ведь решили, что он просто марионетка. Папа говорит, что он дурак.

– Он ведет себя как набитый дурак, – подтвердила Хильда. – К тому же еще и надутый. Терпеть его не могу. С удовольствием подвергла бы его вскрытию.

– Но он еще не умер.

– Это можно исправить! – стервозно сказала Шельма.

Глава двенадцатая

…Могут взять и окурить нашу планету, а потом захватить ее.