Проклятие Гримм-хауса - Карен Макквесчин

– Ох, такие плохие, хуже некуда, – запричитала Максин, заламывая тощие руки. – Просто язык не поворачивается! – она протянула руку, схватила Хэдли за плечо и вздохнула: – Вот уж горе, настоящее горе!

– Да что такое? – Хэдли резко вывернулась из костлявой хватки.

Но Максин обращалась только к Зоуи:

– Мне сегодня звонили по телефону, и я прямиком поспешила сюда. Тут не до хитростей, так что я скажу прямо. Судя по всему, родители девочки пропали в море. Их круизный корабль потерпел крушение. И сейчас они числятся пропавшими без вести. – Она достала из кармана кружевной белоснежный платочек и промокнула уголки глаз.

– Да ладно выдумывать-то! – у Зоуи глаза полезли на лоб.

– Если бы! – Максин громко всхлипнула.

– Мои мама и папа, – у Хэдли так сдавило горло, что каждое слово давалось с трудом, – мертвы?

– Может быть. А может, и нет, – Максин сложила платочек в аккуратный квадратик и спрятала в карман. – Но пока они числятся среди пропавших без вести, все считают, что для тебя лучше всего пока побыть под присмотром кого-то из родных. И ты, Хэдли, отправишься сейчас ко мне.

– Но я же только вчера с ними разговаривала, – Хэдли ошарашенно покачала головой.

Мама с папой звонили прошлым вечером и жаловались, что уже скучают без неё. А вот сейчас их нет? ! Она проглотила слёзы. Это не может быть правдой. Вот сейчас эта жуткая женщина поймёт, что она ошиблась, что попала не в ту квартиру!

– Иногда такое случается, – сказала Максин. – Сегодня ты говоришь с человеком, а завтра он уже погибает. Это жизнь.

– Чёрт, вот так жуть! – вмешалась Зоуи. – Я вообще-то не очень знала мистера и миссис Брайтон, но они вроде были нормальными, – она восприняла новость вполне спокойно. Даже слишком спокойно, на взгляд Хэдли, но, с другой стороны, это же не её родители пропали в море.

– Я в это не верю, – сказала Хэдли. – Я просто не могу поверить.

– Отрицание, – сообщила Максин, похлопав девочку по спине, – это первый этап переживания горя.

– Повторите, пожалуйста, в каком мы родстве? – попросила Хэдли.

– Ты моя внучатая племянница со стороны матери, – отчеканила Максин таким тоном, как будто на этом вопрос был закрыт.

– И что теперь? – поинтересовалась Зоуи.

– Я заберу её отсюда, – заявила Максин и извлекла из кармана толстую пачку денег. – Надеюсь, это покроет работу няньки, – и она вложила купюры в руку Зоуи. – Если вы поможете собрать для девочки чемодан, мы немедленно уедем домой.

Глава 2

Позже Хэдли так и не смогла вспомнить дорогу до Гримм-хауса. Все воспоминания смешались в какое-то туманное облако с того момента, как раздался стук в дверь. Она лишь смутно осознавала, что её няня Зоуи была только рада сбыть её с рук: мигом покидала в чемодан кое-какую одёжку и танцевальные туфли, выпроводила их из дома и помахала на прощанье. Но Хэдли ещё сомневалась в правильности происходящего и попыталась спросить:

– Откуда мне знать, что вы моя тётка? Родители никогда про вас не говорили.

– Дети – такие ужасные путаники, – хмыкнула Максин. – И кто только разберёт, что творится у них в голове?

На тот момент такой ответ мог показаться достаточным, однако по зрелом размышлении Хэдли изменила своё мнение. Она спросила, нельзя ли всё же как-то связаться с родителями, на что тётя Максин заявила, что она уже делала это неоднократно, но ответа не получила. Увидев, что Хэдли вот-вот расплачется, она грубо обняла её и погладила по спине:

– Ну ладно, ладно. Всё будет хорошо. Просто хорошо.

Почему-то после этих объятий у Хэдли возникло ощущение, будто конечности её больше не слушаются. Словно какая-то невидимая сила тянула её на верёвке.

Тётя Максин сама отнесла её чемодан к лифту, пока девочка плелась следом по коридору. Когда они оказались возле тёмно-зелёного автомобиля (Хэдли не помнила: он уже стоял перед домом? ), женщина спросила:

– Ты поедешь на заднем сиденье или на переднем, но пристёгнутой?

– Лучше на заднем, – сказала Хэдли.

– Как хочешь, – мурлыча под нос весёленький мотивчик, тётя Максин втолкнула девочку в машину.

Насколько долгой была их поездка? Хэдли не могла припомнить. Кажется, она просто на какое-то время отключилась. Причём время было немалое – когда они приехали, уже стемнело. Автомобиль затормозил перед домом тёти Максин, и Хэдли очнулась с затёкшей шеей.

– Наконец-то, – буркнула тётя Максин, оказавшись у передней двери.

Моментально появилась ещё одна женщина: она как будто поджидала у дверей. Она впилась в лицо Хэдли тёмными, глубоко посаженными глазами. Внешне она чем-то походила на Максин.

– Эта, что ли? Мелкая танцорка? – женщина в восторге захлопала в ладоши.

– Меня зовут Хэдли, – представилась девочка, отчаянно цепляясь за ручку чемодана.

– Конечно-конечно, – сказала женщина. – А ты зови меня тётя Шарман. Я младшая сестра Максин.

Тётя Шарман помогла уставшей с дороги Хэдли выбраться из машины и потащила в дом, а тётя Максин пошла следом с её чемоданом.

– Что это за место? – Хэдли испуганно оглядывалась в тёмной передней, обшитой старомодными панелями.

– Это наш дом, – сообщила тётя Шарман. – Добро пожаловать в Гримм-хаус.

Парадный холл Гримм-хауса когда-то выглядел величественно, но сейчас резные панели покрывал толстый слой пыли, а обои над ними порвались и выцвели. На второй этаж вела роскошная мраморная лестница. Старинные напольные часы стояли рядом с вешалкой, совершенно пустой – лишь одинокий зонтик болтался на одном крючке.

– У вас часы без стрелок, – заметила Хэдли.

– Такие часы, которые показывают время, нужны лишь всяким торопыгам, – заявила тётя Шарман. – А у нас в Гримм-хаусе время всегда в изобилии.

Тем временем тётя Максин закрыла парадную дверь и вынула из кармана ключ. Замок громко клацнул, запирая их изнутри. Тётя Максин сняла плащ, и Хэдли увидела, что на ней точно такое же платье, как на сестре. Глубокого синего цвета, длиной почти до полу, с рядами белых рюшей от ворота до пояса. Круглый воротничок и пышные рукава напоминали детское платьице.