Освобождение ислама - Гейдар Джемаль

В этой связи необходимо оговорить, что все упоминания о перевоплощениях, носящие порой довольно красочный и экзотический характер, встречающиеся в традиционной восточной литературе, особенно в даосских и конфуцианских источниках, имеют чисто символическую природу и никогда буквально не воспринимались теми, кому они были адресованы. Это, кстати, еще одно довольно важное обстоятельство: традиционная литература всегда адресна, обращается к строго определенной аудитории посредством понятного лишь ей языка, поэтому рассмотрение этих текстов с позиций некой “общемировой культуры” заведомо лишает их того смысла, ради которого они были написаны.

Итак, реинкарнация – неразборчивое эхо доктрин, основанных на реальном знании и потому чрезмерно “радикальных” для профанического сознания. Но этим однако не исчерпывается проблема компилятивной и полузнайской философии Нью Эйдж.

Как ни парадоксально, неоспиритуалистическую теорию перевоплощения и традиционные учения древних греков и индуистов связывает одна внешне сходная черта. Ни тут, ни там не идет речи о реальной смерти. И метампсихоз, и – в гораздо большей и обоснованной степени – трансмиграция рассматривают смерть как момент перехода их одного состояния в другое; неоспиритуалистическое перевоплощение предполагает постоянное возвращение на один и тот же план существования. В обоих случаях подлинно реальным оказывается момент проявления, жизнь. И для посвященных, и для профанов смерть есть лишь пустая пауза между проявлениями одного и того же существа. Разница между неоспиритуалистами и традиционалистами в том, что первые – профаны, воюющие с собственным духовным наследием, – стараются заклясть и саму идею реальной смерти, открывшейся западному человеку через христианство, в то время как вторые – греки, индусы, да и адепты любых других традиций, основанных не на божественном откровении, а на метафизическом созерцании, – о смерти вообще не говорят. Эти традиции знают все (и под разными углами зрения) – об объекте и объектах, – но они не знают и не могут знать ничего о трансобъективной реальности (Субъекте), выражением которой является реальная смерть. Источником знания о трансобъективном может быть только откровение Субъекта о Самом Себе. В этом откровении обнаруживается, что истинное существо живущего непосредственно связано с его смертью, которая имеет безусловный характер. Все, что остается после смерти, распадается, мигрирует, меняет план проявления, будь это Дух, психическая оболочка или физическое тело, это не имеет прямого отношения к тому, кто жил и умер; его жизнь в тот момент, пока она длились, была уникальным и неповторимым моментом “здесь и теперь”. Его смерть – оборотная сторона этого момента – есть абсолютное “нигде и никогда”. Только Бог, Единственный, Кто не умирает, может совершить это последнее тотальное чудо: воскресить умерших в их собственном теле, совершить этот невозможный возврат и тем самым навсегда победить неисчерпаемость внешней тьмы.

Оценив должным образом сокровенную доктрину смерти как стержень богооткровенного авраамического единобожия можно понять и то, какие силы формируют инфернальный оптимизм сегодняшней цивилизации заката; ибо агрессия наступившего режима Нью Эйдж – эры антихриста – направлена против завета со своим Господом, заключенным на могилой “ветхого Адама”.

Синдром “пятницы” российской уммы

1997 г.

Пятницей, как известно, был назван дикий спутник-людоед Робинзона Крузо, мучительно, но целеустремленно приобщавшийся к достижениям мировой цивилизации.

Испытывающий комплекс неполноценности дикарь полубоготворил своего гуманного господина, раскрывавшего перед ним врата совершенно нового мира. В конце концов Пятница заслужил “вхождения в Европу” – был допущен в английские салоны и даже, к восторгу дам, одет в хороший камзол.

Мусульмане давно и прочно записаны чванливыми европейцами в разряд невежественных туземцев. Механический зверь, в XIX веке подмявший под себя большую часть земного шара, огнем и мечом, ложью и подкупами попытался заставить и народы, следующие по пути, указанному Всевышним Аллахом через Пророка, поверить в то, что они – несчастные “пятницы”, долженствующие доказать своим милостивым господам, что не звери, что имеют права на допуск в “общеевропейский дом”, права на “камзол”.

Увы, российские мусульмане являют собой наглядный пример этой печальной и столь свойственной для наших времен картины.

Являясь самой большой компактной группой мусульман Европы, российские мусульмане вместе с тем – не пришлые гастарбайтеры. И если, например, на Северном Кавказе ислам проявлялся неодновременно (ингуши окончательно приняли его только в середине XIX века), то предки жителей поволжских регионов России, волжские булгары, увидели свет ислама именно в местах своего сегодняшнего проживания свыше тысячи лет назад.

С другой стороны, это люди, уже на протяжении многих столетий отлученные от мусульманской власти и мусульманских законов. И надежно на протяжении все тех же столетий являющиеся проводниками западного, в том числе и российского влияния в просторы Азии, в исламский мир.

Сегодняшние мусульмане России к политической активности пробудились одновременно с распадом СССР, выведшим за пределы политического пространства, управляемого из Москвы, примерно 50 млн. последователей ислама.

Правда, здесь необходима оговорка. Эту цифру, как, впрочем, и практически любые подсчеты количества верующих, зачастую подвергают сомнению под предлогом якобы некорректности понятия “этнический мусульманин”. Строгие критики заявляют, что, дескать, нельзя называть мусульманами тех, кто не практикует пост, намаз или плохо представляет основы вероучения.

Однако на рациональном уровне простая логическая правильность этих положений не всегда подтверждается правильностью мистической – достаточно привлечь в качестве аргумента слова из Корана, вспомнить позицию пророка Мусы, перед лицом фараона подчеркнувшего, что он намерен вывести из плена всех без исключения евреев, независимо от того, придерживаются они ханифии или находятся в плену языческих заблуждений. Установка пророка была следующей: “Выведем всех своих, а там разберемся”. И когда народ Израиля был выведен из фараонова плена, он напомнил им основы авраамического вероучения. И только после того как значительная часть евреев отказалась вернуться в единобожие и отпала, пророк вручил оставшимся мечи, “благочестивые убили грешников”.

Но “исход от фараона” – не только эпизод истории евреев. Это и важнейший момент бытия всех единобожников. Недаром именно Исход подробнейшим образом воспроизводится в Коране. Поэтому если вернуться к упомянутому, то, казалось бы, все верно: мусульмане – это те “хорошие”, которые знают Коран, делают намаз и т. д. Но на самом деле такой подход – всего лишь чистоплюйский подход людей, умывающих руки в отношении судьбы своих заблудших братьев, которым не повезло в духовном смысле.

Священный Коран дает объяснения тому факту, что не все люди являются одинаково верующими. Наличие веры или ее отсутствие, следование прямому пути или сход с него – воля Аллаха. Но мы, мусульмане, не имеем права игнорировать тех, кто генетически и традиционно включен в состав уммы. Мы обязаны вывести их из страны фараона, а уж потом решить их духовную судьбу.