Гендерфлюид - Ивар Рави

В третий раз багги остановился примерно метрах в восьмидесяти до главного корпуса, но в этом случае сам араб, понимая, как нелепо выглядит его желание подвезти меня, уехал не упорствуя. Может, девушкам и было бы приятно такое внимание, но я не девушка! Мое мировоззрение не изменилось ни на йоту, я брутальный мужик в нежном женском теле. Очень надеюсь, что временно – не в нежном, пусть будет какое есть, но в женском.

В номере я вновь специально погладил себя по груди, то сжимая, то чуть оттягивая сосок: обычные тактильные ощущения прикосновения, никаких бабочек в животе, никакого жара между ног, ничего. Хорошо и то, что я не попал в тело старухи, что не стал плоскогрудой и плоскозадой девушкой типа метросекс. И уж вдвойне приятно в этой ситуации думать, как мужчина, и чувствовать себя мужчиной. Не добившись отклика тела на стандартный набор ласк, так любимых женщинами, я вздохнул, расслабляясь. Аллилуйя, я по-прежнему я, и никакое женское тело не сделает меня женщиной!

Глава 7. Рахим и Мария

На обед я решил пойти в том же платье, в котором ходил на пляж. Пришлось снова его прогладить. В джинсах, конечно, было бы удобнее, но джинсы обтягивают, и это привлекает лишнее внимание. А мне хватает приключений и без этого.

В ресторане было многолюдно, основная масса туристов были из Германии, на втором месте по количеству шли мои соотечественники. Две силиконовые блондинки с огромными наманикюренными ногтями ели с брезгливым выражением лица, словно чистили коровник, а не сидели за столом в ресторане, семейная пара не успевала делать замечания своим детям, все время вскакивающим с места.

Набрав в поднос еду и, найдя глазами свободный столик в углу, решительно двинулся к нему. Не успел подойти, как его заняли парень с девушкой, и другой свободный столик остался практически в центре ресторана. Пришлось устраиваться за ним. Лишь усевшись, я заметил по соседству моего многокилограммового «друга», который сидел в компании еще трех мужчин, по внешнему виду не сильно от него отличавшихся, если только не считать, что они были менее объемны. Вся четверка на минуту отвлеклась от еды, просканировала меня своими мутными похотливыми глазками, потом снова начала усиленно работать челюстями, изредка перебрасываясь фразами.

«Пронесло», – подумалось мне, но оказалось, я недооценил мстительность заведующего отделом инновационных технологий. До меня доносились обрывки их разговоров, но, прислушавшись, понял, что речь шла обо мне. Я узнал о себе очень много нового: я оказался штатной подстилкой местных арабов, динамил нормальных мужиков, строя им при этом глаза и благосклонно принимая напитки. Разговор сопровождался хмыканьем, несложными восклицаниями типа «вот сука» и порой смешками. Это было предсказуемо, уязвленная гордость Сергея Викторовича требовала сатисфакции, и он нашел выход в обливании меня грязью, тем самым успокаивая себя в своей неудаче и позоре. Ярость вскипела во мне, как вода в чайнике. Несколько раз я порывался вскочить и хорошим хуком отправить эту тушу в нокаут, но вовремя вспоминал, что моих женских силенок может не хватить, а потренироваться негде.

Я уже практически заканчивал обед, торопясь скорее покинуть это злополучное место, когда одна фраза, сказанная особенно громко, привлекла внимание не только мое, но и доброй половины русских туристов в зале.

– Да я уверен, что эта сучка даже трусов не носит, чтобы облегчить работу черножопым. Знаю я таких, перед своими нормальными, русскими мужиками ломаются, а с этими черножопыми под каждыми кустами трахаются. Эти чурки их брюхатят, а они потом посольство засыпают жалобами, чтобы узаконить своих ублюдков и дать им гражданство России. Ты что думаешь, Василий, какого хера она приехала? Загорать, лечиться? Да хера с два, на экзотику, на обрезанный потянуло… Конец его фразы потонул в хохоте его товарищей. При этом засмеялись и две силиконовые дуры, сидевшие через столик.

«Никакой женской солидарности», – со вздохом горечи подумал я, а дальше все произошло спонтанно: руководствуясь эмоциями, а не разумом, я залез под платье и, чуть приподняв попу и поерзав на стуле, стянул с себя трусики, купленные мной у Марии. При этом мне пришлось обнажить бедра довольно прилично, но это уже было неважно. Встав из-за стола и повернувшись к Сергею Викторовичу, чеканя каждое слово, я произнес на весь зал:

– Как же вам не дают покоя мои трусы! Вот они, посмотрите хорошенько! Боюсь, что у вас разовьется комплекс неполноценности, так что дарю их вам при свидетелях! Нюхайте на здоровье! Можете даже съесть! – Хороший замах – и, пролетев полтора два метра, трусы попадают прямо ему в лицо, цепляются за кончик носа и, словно нехотя, соскользают прямо в его столовую тарелку, на огромный бифштекс.

Вот теперь ресторан грохнул: смеялись даже немцы. Не надо понимать русский язык, чтобы оценить иронию, эмоции зачастую более емки, чем любые слова. Сергей Викторович попытался вскочить, но забыл про багаж в виде огромного живота. Он опрокинул стол и, пытаясь удержать его, грохнулся на пол сам, потеряв равновесие. Если на падение немцы реагировали сдержанно, то официанты схватились за животы. Однако, продолжая давиться смехом, помогли ему принять вертикальное положение. Взгляд униженного Викторовича, который я поймал, выходя из зала ресторана, не сулил мне ничего хорошего. Что, впрочем, и подтвердилось через час, когда раздался стук в дверь.

Я как раз отдыхал, прокручивая случившееся в ресторане и коря себя за глупость. Меня развели как лоха, спровоцировав на необдуманный поступок. За дверью находился менеджер отеля Аббас Шишани, как значилось наего бейджике, за его плечом испуганно маячил Рахим. Аббас вообще не знал русский, я плохо знаю английский, поэтому вся беседа длилась через Рахима. От меня потребовали покинуть отель в течении часа. Сдать ключ и гостевую карточку. На все мои заверения, что номер оплачен еще на пять дней и я имею право здесь находиться, мне было резонно замечено, что номер оформлен на господина Светлых. Отель благосклонно относится к гостям, но до той поры, пока их действия не выходят за рамки приличий. Еще раз повторив, что через час я должен покинуть отель, для наглядности постучав по циферблату наручных часов, менеджер удалился.

Вот теперь я запаниковал. Будь у меня паспорт, не составило бы проблемы заселиться в любой отель поблизости, но паспорта не было, был только Рахим.

– Ты не знаешь, никто в вашем поселке не пускает квартирантов? – спросил я. – Мне не хочется жить в отеле, эти отели проводят антифеминисткую политику, – я всхлипнул пожалостливее. Интуиция подсказывала, что он пальцем не пошевелит ради мужчины, но ради девушки постарается прыгнуть выше жопы.