Такая разная Франция - Иван Карасёв

Пора, однако, сказать пару слов и о тёще. Это была (и есть до сих пор) необыкновенная женщина. Дочь обычных крестьян, получившая классов 6 образования. Она вынуждена была уехать из деревни после того, как её и старшую сестру изнасиловал ещё более старший брат. Такие истории случались, наверное, не только во французских деревнях, но если они приобретали огласку, то девицам лучше было покинуть родные края. Репутация оказывалась напрочь испорчена этой неприглядной историей, несмотря на обстоятельства дела (в которых никто из добрых соседей разбираться бы и не стал).

Не надо удивляться, тёща выросла в Нормандии, где господствовали патриархальные порядки. Там ещё в начале прошлого века для пущей бодрости духа детям подливали домашний кальвадос в утренний кофе. Такие вот были нравы. Ещё давали несколько капель «кальва» (как его именуют в быту) школьникам с едой для обеденного перекуса. А учителя, окончившие институты в больших городах, носители самых прогрессивных на то время, социалистических, взглядов, приходили в ужас от дикости нравов и прилагали бешеные усилия, дабы перевоспитать упрямых селян, но страсть к огненной воде и по сей день сильна в сельской части Нормандии. Даже существует профессия, так сказать, передвижного перегонщика яблочной браги в алкоголь. Он ездит из села в село со своим нехитрым аппаратом и гонит кальвадос для народа из его же сырья. Крепость напитка доходит до 70 градусов.

Но это небольшое отступление, а что касается тёщи, то понятно, что после неприятного инцидента девушка предпочла покинуть родные места. Зато виновник происшествия – брат остался (мужские руки в деревнях всегда ценились больше – кому-то надо было готовиться сменить родителей на ниве тяжелого крестьянского труда).

Вот так пятнадцатилетняя девчонка оказалась в Париже. Сначала устроилась у богатой тёти, потом, расставшись с родственниками, сама начала упорно пробивать себе дорогу в жизнь. Скромными ролями не довольствовалась, пошла на курсы машинисток, которые открывали путь в секретарши, из секретарш пробилась в референты или что-то вроде того, из референтов в топ-менеджеры небольших и средних компаний. И всё это, повторюсь, с шестью классами сельской школы. На момент нашего знакомства она отвечала за хозяйственную и техническую части в коммерческой фирме, где работало порядка сотни человек, обустраивала компьютерный зал (или серверную, сказали бы сейчас), за что получила даже письменную благодарность от компании-поставщика с громким именем IBM.

Путь её, конечно, не был таким гладким и лёгким, как это могло бы показаться. Он состоял из побед и поражений, тяжких усилий и разочарований. Искренняя вера в правоту левых идей перешла в цинизм. Девушка перестала ходить на выборы после того, как получила от шефа задание – передать пакет с отступными депутату-коммунисту, чтобы освободил дорогу к заветному креслу. Затем была любовь к человеку, старше её на 30 лет, необходимость практически до совершеннолетия тянуть дочь одной – отец моей будущей жены жил в своей первой семье, а во второй появлялся вечером и уходил к ночи. Тесть и тёща стали жить вместе только, когда их совместному ребёнку исполнилось 17 лет (правда, в отпуск на 2-3 недели тесть ездил официально с «друзьями», то есть со своей второй семьёй).

А сколько матери Франсуазы пришлось натерпеться на работе, особенно когда стала продвигаться по службе. Франция 60-ых и даже начала 70-ых годов была довольно консервативна в женском вопросе. Да что там говорить – избирательное право лучшая половина нации получила только в 1945 году! Аборт разрешили ещё спустя 30 лет. А она шла вперёд и стала, по её словам, первой женщиной в стране, занявшей место заместителя по административно-хозяйственной части в компании среднего размера. Когда добилась своего, то неизменно вызывала уважение окружавших её мужчин, и право выбора вина при обмывании очередной сделки в ресторане принадлежало ей, хотя выбор был всегда чисто символическим, о чём знали почти все – бордо, только бордо. Интересно, что во Франции подобные посиделки оплачиваются предприятием и считаются нормальными производственными расходами, которые бухгалтера, конечно, вычитают из прибыли. Но трудная карьера и непростая семейная жизнь отразились на этой женщине. Относительный успех дался ей нелегко, только она знала какой ценой: со временем появилась привычка глушить каждодневный стресс и проблемы при помощи виски, что отравляло жизнь и ей, и её близким…

Отец моей первой жены был человек добрый, терпимый к недостаткам других. Ему уже пошёл девятый десяток, когда я с ним познакомился, на завтрак и на ужин он приходил с большим пластиковым ящиком, который доставал перед приёмом пищи. Там хранились все нужные медикаменты, их надо было принимать до, во время и после еды. Сердце уже стало слабеньким, да ещё вдобавок и диабет, но это, однако, не мешало ему раз-другой в день пропустить стаканчик сладенького аперитива и бокал красного вина за ужином.

С тещей они расписаны не были, пришёл к ним жить – и то хорошо. Хотя потом мать Франсуазы жалела, что не настояла на официализации отношений. Дело в том, что все 37 лет их раздельно-совместной жизни она тащила на себе львиную долю и физических, и моральных, и материальных затрат, а в последние годов двадцать даже частично содержала мужа. Ведь она зарабатывала намного больше. Ещё ухаживала за ним, когда требовалось. После его смерти, тем не менее, половину пенсии покойного согласно французскому законодательству получала первая и единственная законная жена (это правило не касается мужчин, а только женщин, пережиток тех времён, когда они были сплошь домохозяйками). Тёще осталась только её собственная пенсия и память о человеке, с которым она связала свою судьбу и прожила до самой его кончины. Он умер в возрасте 93 лет.

Тесть был человек, как я уже сказал, неплохой, но слабохарактерный, что, наверное, и помешало ему довести до логического завершения отношения с двумя женщинами. Он происходил из богатой семьи, в двадцать лет получил в подарок от отца автомобиль (это в конце второго десятилетия прошлого века, когда машина была во французских семьях большой редкостью). В общем, до определенного времени жилось ему легко и хорошо. Потом была война, мобилизация и пять лет плена, из которого он привёз свою первую жену-немку. Жизнь военнопленного француза была совсем не такая, какой мы привыкли представлять себе по нашим фильмам и рассказам дедов. Тесть работал на бауэра, и наверняка полезно работал, поскольку имел сельскохозяйственное образование. Но один раз непреднамеренно устроил акт саботажа, не справившись с лошадью, повозкой сломал опору – видать, очень хлипкую – деревенской линии электропередач и лишил тем самым электричества важную ячейку аграрного сектора экономики нацистской Германии. За сие коварное действо расстрелян не был, а только обруган хозяином.