Красное на красном - Вера Камша

3

Арнольд Арамона имел чин капитана, однако на Первом представлении наследника место наставника унаров было рядом с королем. Родись принц Карл месяцем позже, Арамону сопровождали б лучшие воспитанники, но устав фабианского братства не знает исключений – первые четыре месяца унары не покидают Лаик. Господин капитан отправился на Представление, взяв с собой лишь сержанта и пятерых солдат, которых, впрочем, пришлось оставить на служебном дворе.

Сама церемония, не менявшаяся со времен введшего ее Франциска, была предельно простой. Капитан личной королевской охраны вносит трехлетнего наследника в Триумфальный зал, принца принимает стоящий у трона Первый маршал Талига и высоко поднимает над головой, показывая собравшимся военачальникам. Те обнажают клинки, музыканты играют «Создатель, храни дом Олларов», после чего будущего короля передают августейшему родителю. Королевское семейство покидает Триумфальный зал, а военным подают вино, заложенное в дворцовые погреба в год Представления ныне царствующего монарха.

Правда, на сей раз праздник оказался, мягко говоря, с червоточинкой. Благодаря супруге и особенно теще Арамона был в курсе придворных сплетен и знал, что подлинный отец наследника – маршал Алва. Единые в главном, сплетники расходились в частностях. Одни утверждали, что Ворон чуть ли не изнасиловал королеву на глазах его величества, другие намекали, что всему виной бесплодие Фердинанда и Алву к Катарине привел то ли кардинал, то ли сам король, отчаявшийся зачать наследника. У Луизы, впрочем, имелось собственное мнение – мармалюка считала, что во всем виновата затащившая маршала к себе в постель королева. Госпожа Арамона по одной ей ведомой причине ненавидела Катарину Ариго и величала не иначе как шлюхой и лживой гадиной.

Воспоминания о супруге настроения не улучшили, и Арамона постарался сосредоточиться на происходящем, заодно придумывая, что станет рассказывать в Лаик и дома. Как-никак следующее Представление будет лет через тридцать!

Стоя за троном, капитан видел лишь затылки августейшей четы, но глазеть на стоящих полукругом военачальников мог сколько угодно. Знакомых среди них было не так уж и много – Арамона заправлял в Лаик всего шесть лет, и даже самые удачливые из его выпускников не прыгнули выше полковников. Среди тех, кого он пытался учить фехтовать, генералы имелись, и, говорят, недурные, но в столице они не сидели, так что тон на церемонии задавали лысины и седины. Из присутствующих Арнольд знал в лицо лишь начальника столичного гарнизона, командующего Западной армией, пару гвардейцев и пресловутого Алву, в свое время изрядно попившего Арамоновой кровушки. Первый маршал Талига стоял прямо напротив трона, глядя куда-то поверх королевских голов, надменный и равнодушный, как сам Повелитель Кошек.

Заиграли трубы, дверь распахнулась, и в Триумфальный зал, чеканя шаг, вступил капитан личной королевской охраны граф Савиньяк с разодетым в белое принцем на руках. Карл, светленький, бледненький, испуганный, ничем не напоминал красавца-отца и явно подумывал о том, чтобы разреветься, – Арамона частенько наблюдал это сосредоточенно-обиженное выражение на мордашках собственных отпрысков.

Капитан королевской охраны поравнялся с Первым маршалом и остановился. Алва подхватил сына и поднял высоко вверх, умудрившись сохранить на лице все то же равнодушно-ироничное выражение.

– Воины Талига приветствуют своего будущего короля и полководца! – возвестил Савиньяк.

Сверкнули обнаженные клинки, грянула музыка. Арамона заученным жестом выхватил парадную шпагу и замер, пожирая глазами спину Первого маршала, держащего над головой внезапно разулыбавшегося наследника.

То, что дело нечисто, до ослепленного величием момента капитана дошло не сразу. Арнольд был паршивым фехтовальщиком, но шпагу в руках все-таки держал, хоть в последнее время и нечасто. Ощущение было каким-то странным, словно изменился баланс клинка, а военачальники внизу отчего-то смотрели не столько на принца, сколько на него, Арнольда Арамону, причем с трудом сдерживая смех.

Арнольд скосил глаза, пытаясь понять, в чем суть, и – о ужас! Черно-белый эфес переходил в нечто весьма похожее на гусиный вертел, причем давным-давно не чищенный. Суза-Муза! !!

В Лаик Арамона с мерзавцем поговорил бы, но дело было во дворце, и на «шпагу» пялились не унары, а вельможи, самый незначительный из которых мог раздавить незадачливого капитана одним пальцем. Музыканты играли бесконечно долго, и Арнольд, боясь пошевелиться, воинственно сжимал заляпанную обгорелым салом железяку. Наконец проклятый гимн закончился, и клинки вернулись в ножны. Король, сидевший к Арамоне спиной и не видевший его оплошности, встал и помог подняться королеве.

Алва, ловко опустившись на одно колено, передал принца его величеству, тот принял ребенка, и венценосная чета покинула зал. Больше всего на свете Арамона хотел затесаться в толпу устремившихся к выходу придворных и исчезнуть, но не тут-то было! Наставник унаров остается с военными, даже если рушится небо, жмут сапоги, схватило живот, а в ножнах вместо шпаги поварское безобразие.

Слуги внесли серебряные кубки с вином – дар будущего Карла Четвертого своим полководцам. Утром Арамона предвкушал, как водрузит королевский сувенир на каминную полку, теперь ему было не до того.

Капитан торопливо осушил поднесенный ему кубок и попытался отступить к двери, но его маневр был замечен.

– Сударь, – высокий лысоватый человек с алой маршальской перевязью [65 - Всеми вооруженными силами Талига командовал Первый маршал, назначаемый королем и лишь ему подотчетный. Первый маршал носил черно-белую перевязь и шлем с черно-белым султаном, а когда доспехи стали уходить в прошлое – черный берет или шляпу с белым страусиным пером. Следующей ступенью военной иерархии были Первый адмирал Талига и командующие армиями в чине маршалов, носившие перевязи и перья цветов королевы (в описываемое время – алые), затем шли командующие эскадрами (цвет – синий) и генералы родов войск, носившие зеленый (пехота), желтый (кавалерия) и оранжевый (артиллерия). ] заступил несчастному дорогу, – позвольте взглянуть на ваш клинок. Хотелось бы увидеть имя мастера.

– О да, – вступил в беседу красивый седой адмирал. – Мне казалось, что я разбираюсь в оружии, но вы, господин капитан, меня потрясли. Это, видимо, морисская сталь?

Отказать вышестоящим невозможно, и Арамона смиренно потянул вертел из ножен. На сей раз доблестные воины своих чувств не сдерживали, и Триумфальный зал огласился диким хохотом.

– Да, стареем, – вздохнул плотный артиллерист, – юность нас обгоняет. Мы дальше мяуканья и натянутых веревок не заходили.

– Не скажите, – возмутился совсем уже пожилой маршал со шрамом на щеке, – я собственноручно приправлял пироги менторов нарианским листом [66 - Самое сильное из известных в Кэртиане слабительных. ].