Красное на красном - Вера Камша

– Герцогиня Окделл знает свой долг не хуже, чем герцогиня Алва. – В тихом голосе прозвучала сталь. – Остается надеяться, что и мужчины не забудут своей клятвы не сдавать Кабитэлу.

– Можете не сомневаться, – заверил Алан. – Люди Чести могут умереть, но не отступить.

Часть вторая

«Зелен яд заката, но я выпью зелье,

Я пройду сквозь арки, где года истлели…»

1

Лето клонилось к концу, а Кабитэла держалась. После шестого штурма Франциск Оллар раздумал класть людей под стенами и перешел к осаде. Бездомный Король не торопился – время работало на него. Оллар разбил постоянный лагерь, постаравшись, чтобы всем стало ясно – на этом месте будет Третий город [17 - Расположенная на берегу широкого и быстрого Дана? ра Кабитэла состояла из построенной на холме Цитадели, в которой обитал король и были расположены Обители четырех Великих Домов. К Цитадели примыкал окруженный Императорской стеной Старый город, далее располагался Новый город, во времена Эрнани Восьмого обнесенный мощной оборонительной стеной с башнями и выносными укреплениями. К описываемым временам свободной земли в Новом городе почти не осталось, и Франциск Оллар давал понять, что нужен Третий город. ]. Осаждающие чувствовали себя как дома, всем своим видом показывая, что явились навсегда. Со стен было видно, как к бастарду тянутся многочисленные обозы, – окрестные крестьяне везли на продажу новый урожай. Франциск вел себя не как завоеватель, а как сюзерен – он запретил грабить, а за провиант и фураж расплачивался где-то добытой звонкой монетой. Эрнани подобной роскоши позволить себе не мог.

Разумеется, в Цитадели было все необходимое, но солдаты об овощах, молоке и свежем мясе могли лишь мечтать. Осаждающие же, как нарочно, устраивали то соревнования лучников, то пирушки с танцами, на которые приходили девушки из ближайших деревень. Жевать сухари и солонину, сжимая в руке копье, и смотреть на чужой праздник – что может быть неприятнее? Из-за стены раздавались то веселые приглашения, то ядовитые насмешки над колченогим королем и спесивыми петухами, с какой-то дури возомнившими себя орлами, а герольды то и дело зачитывали указы и воззвания самозванца, в которых тот обращался то к воинам, то к купцам, то к ремесленникам, называя их не иначе как своими добрыми подданными. Самое печальное, простонародью это нравилось. Бастард был тем королем, которого хотела чернь.

Алан видел, что жителям Кабитэлы доверять нельзя: Оллар перетянул их на свою сторону, а бродячие проповедники и вовсе вот-вот натравят горожан на Людей Чести. Пришла пора сказать, что ворота в Цитадель нужно держать закрытыми, а мост – поднятым. Даже в собственном дворце – и то стоит быть осторожнее. Придется уговорить сына расстаться с котенком. Звереныша лучше всего отнести к складам, там живет немало кошек, они сыты, и амбарщики их не трогают…

В дверь постучали; сидевший у входа оруженосец, повинуясь знаку господина, отодвинул засов и поклонился, приветствуя властителя Кэналлоа.

– Простите за вторжение, – южанин одарил хозяина белозубой улыбкой, – но мне надо поговорить с кем-то, кто думает о деле не меньше, чем об этой вашей Чести.

– Рад вас видеть, герцог. – Это не было простой вежливостью. Кто б еще весной сказал Повелителю Скал, что он будет рад визиту кэналлийского полукровки! – Вина?

– Не откажусь.

– Нед, подай кубки и можешь идти.

Оруженосец исполнил приказ и вышел, косясь на чужака, с которым оставался его эр. Окделл разлил вино. Протягивая кубок гостю, он с удивлением заметил, что котенок, о котором он только что думал, умудрился просочиться в комнату и взобраться кэналлийцу на колени. Рамиро рассмеялся, дерзко блеснув глазами, и погладил зверька.

– А вы еретик, эр Алан.

– А вы?

– Я? Безбожник, вестимо. Может, где-то кто-то и есть, только им нет дела до нас, а мне, соответственно, до них. Если б я ждал, когда кто-то явится и начнет всех спасать, я бы остался в Алвасете. Зачем делать то, что за тебя сделает другой, причем быстрее и лучше? – Кэналлиец вновь расхохотался и поднял кубок. – За кошек и их хозяев – или Повелителя?

Алан, сам не зная почему, тоже засмеялся и осушил кубок. Они все сходят с ума. От безнадежности, чужой ненависти, безделья. Отсюда и мерзкие сны, и нынешняя попойка. Повелитель Скал пьет за кошек с кэналлийским полукровкой? Ну и пьет, что им делать, если не пить? !

– Вы знакомы с Леворуким, Рамиро?

– Нет, к сожалению. – Гость пригубил вино, и Алан вспомнил, что Алва – хозяин лучших в мире виноградников, а привезенное из Горной марки белое было весьма посредственным.

– Я б не отказался с ним поговорить. – Рамиро поставил кубок. – Подчинить кошек трудней, чем людей. Кстати, раз уж зашла речь о демонах. Окделл, не будете ли вы любезны рассказать мне о Четверых и их наследстве?

Алан в недоумении воззрился на гостя. Рамиро – глава Дома Ветров, он должен знать все.

– Вы, я вижу, удивлены, но откуда морисскому отродью знать тайны Людей Чести? Дом Ветров вымер, Повелителями назвали нас, но ваши обряды, переходящие от отца к сыну, нам неведомы по-прежнему. Мы живем и воюем по собственному разумению, но раз уж меня принесло умирать за короля Ракана, поведайте, чем он отличается от того же Оллара.

Чем отличается? Чем они все отличаются от обычных людей? Пожалуй, что и ничем. Может, когда-то Люди Чести и впрямь повелевали стихиями, но теперь остались лишь гербы, медальоны со странными знаками да гордость, вернее гордыня. Тот же Рамиро умней и удачливей их всех, вместе взятых, да и Бездомный Король… Над ним можно сколько угодно смеяться, однако своего он не упустит.

Окделл сунул руку за пазуху и вытащил серебристый диск с гравировкой. Такие вместо святой эспе? ры [18 - Эспера (защитная звезда) – медальон и виде семилучевой серебряной звезды. ] носили главы Великих домов, остальные Люди Чести довольствовались золотыми копиями. Агарис смотрел на эту традицию, мягко говоря, косо, но в Талигойе ей все еще следовали. Алан протянул вещицу собеседнику.

– Вот все, что уцелело от прошлого величия, если оно, разумеется, имелось. То есть власть, конечно, у нас была, а вот сила – вряд ли, хотя за три тысячи лет любая волшба выдохнется.