Оборотни клана Морруа - Ольга Гусейнова

– Где моя племянница? Она жива? – с нескрываемой угрозой спросил он.

– Я не знаю, что с ней. Наша стая… мои родные не убивали вашего брата и его семью. И никогда не встречали! А вы моих – да! Убили! – шепнула я сипло от пережитой боли, душевной и физической, от ненависти, терзавшей меня несколько лет, от безысходности и отчаянной надежды непонятно на что.

Новая минута тяжелого, мучительного молчания и раздумий, затем мой «дядюшка» встал и под оглушающий стук моего сердца, колотившегося, кажется, уже в горле, сгреб меня за воротник и поволок в коридор, а оттуда по ступеням вниз. Поместье еще спало, но, наверное, в течение ближайшего часа на кухню придут поварихи, сменится охрана, а пока, в редеющих сумерках рассвета, меня тащили по земле в храм, стоящий рядом с основным зданием поместья. Совсем скоро усилиями верного пса дона Саллеса, сеньора Мартинеса, мне на шею нацепили «украшение» – кожаный ошейник с толстым серебряным крестом, прикрепленным к тонкому колечку в центре. Таким образом мой опекун перекрыл путь нечистой силе, которая якобы должна исходить от меня. Полагаю, мне сильно повезло, что ширина ошейника не позволяла серебру касаться моей кожи.

Вернулись мы уже в кабинет дона Саллеса. Буквально отшвырнув меня от себя, он устало и тяжело рухнул в свое любимое кресло у камина и, злобно сверкая глазами, таращился на меня, двигая желваками и явно размышляя. А я, упав на пол, замерла, поджав грязные ноги и кутаясь в халат словно в защитный кокон. Неужели спаслась? Хотел бы убить – убил. Значит, мои догадки верны, и я ему жизненно нужна! И это я четко осознала, когда дон, передернувшись, откинулся на спинку кресла – немного расслабился.

Землевладельцу дону Саллесу необходимы наследники. Без них соседи будут стараться поживиться чужими землями и золотом. Быть может – и извести, как уже стало понятно, когда четыре года назад убили семью его брата. Ведь если не мы, оборотни, то кто и для чего?

Бизнесмену дону Саллесу нужна и другая моя особенность. Пару лет назад он заметил, что я чуяла ложь. Чуяла фактически: испытывающие страх разоблачения люди дурно пахнут, а чуткий волчий нос это отчетливо ощущает. Но опекун счел, что это сильная интуиция или божий дар. А торговцу оружием и хозяину отрядов наемников очень нужен этакий ходячий детектор лжи. За последний год я даже несколько раз присутствовала на важных деловых встречах, проверяя партнеров дядюшки на «правдивость». И польза от меня была очевидна: ему стало проще работать, больше того, упрочилось его положение и репутация. Лишиться всего этого из-за смены «личности» племянницы? Видимо, он не готов.

– Теперь слушай меня внимательно… Паола. Это светлое имя я вынужден позволить тебе оставить, как и твои покои, наряды и статус племянницы, но на большее не рассчитывай. Откроешь без спроса рот, накажу так, что вечность помнить будешь! Шагнешь без разрешения – вырву ноги, все равно отрастут, как я понимаю. Теперь ты – моя личная псина, слушаешься – только меня, нарушишь приказ – убью без сомнений. Поняла?

В ответ я лишь судорожно кивнула. Молчаливое согласие помогло «дядюшке» наконец обрести утраченное спокойствие, может, отчасти, но для меня это – спасение.

– Иди к себе, выйдешь по моему зову! – зло махнул рукой Саллес и, не глядя на мое спешное бегство, потер виски словно от головной боли.

Глава 2

Десять лет спустя

«…злобные горгульи неумолимо настигали, их кошмарные, оскаленные в ненависти и жажде убийства морды заставляли неистово колотиться сердечко юной принцессы Марисии, но она не сдавалась. Еще крепче схватилась за розовую, развевающуюся на ветру гриву своего Пегаса Алехандро и отчаянно молила его ускориться.

Прекрасная пара: наездница и ее нереально красивый и умный крылатый конь, стрелой пронзавший пушистые облака, уносились прочь от коварных преследователей. Казалось, еще мгновение – и спасение близко, но вдруг сверху, будто из ниоткуда, на них упал огромный Горгул и проревел:

– Ха-ха-ха, тебе не уйти, принцесса! Твое королевство мы разрушили, родных уничтожили, осталась только ты. И никто не придет тебе на помощь. Никто! Мы сильнее всех, нас все боятся…

Принцесса знала об этом, но верила словам родных, что придет время, она встретит своего защитника, верного и любящего Волка. Он появится в самый страшный час и спасет свою пару, свою половинку. А пока злобный Горгул кинулся на Алехандро и начал драть его прекрасные розовые крылья. Марисия не удержалась, скатилась со спины пегаса и с криком полетела к земле.

Она почти смирилась со смертью, но в самый последний момент ее спас Он – огромный черный Волк, который мощными сильными лапами успел ее поймать и укрыл своим мохнатым телом от опасности. Волк, ее волк, защитник и пара, возлюбленный до скончания жизни:

– Ты наконец пришел за мной! – счастливо шепнула Марисия.

– Ну здравствуй, моя лапушка! – услышала она его мягкий, нежный голос и утонула в прекрасных и добрых зеленых глазах…»

Резкий, противный, опостылевший за многие годы запах страха заставил меня вернуться в кошмарную реальность из красивой сказки, в которой я спасала свой разум от творившегося в поместье дона и во всей округе беспредела. Не сосчитать, сколько этих самых сказок я придумала за годы плена, сколько иных судеб и историй «прожила» благодаря своему воображению.

Моргнув, я сфокусировала взгляд на очередном «посетителе» Кровавого Дона, как называют сеньора Луку Рамуша де Саллеса в последние годы за соответствующую репутацию и методы ведения бизнеса. Метрах в трех от стола, под присмотром пары охранников, фактически конвоиров, уже с полчаса маялся толстый, обильно потеющий коротышка со смуглым широкоскулым лицом, маленькими черными, постоянно бегающими глазками и одетый в стиле американских гангстеров сороковых годов. Если в начале разговора с доном он чувствовал себя свободно и даже позволял себе глуповатые шутки, то спустя всего полчаса завонял страхом. Меня затошнило от перспективы – я буквально вынуждена его сдать. Не от жалости, нет, – этот мерзкий человечишка, убийца и торговец живым товаром, «хорошо» зарекомендовался за время работы с моим хозяином, – а потому что знаю о последствиях и не могу отстраниться, не думать, не делать.

Вонь усилилась, когда коротышка нечаянно поймал мой взгляд – смирившегося с неизбежным и отчаявшегося что-то исправить человека. Потом с ужасом уловил, как моя ладонь быстро сжала и отпустила плечо сидящего передо мной в кресле дона Саллеса. Опасения этого обреченного деляги оказались не беспочвенными, потому что прозвучал вопрос дона Луки: