Детективный флёр - Ирина Ребони

Мне хотелось провалиться сквозь землю. Если он не виноват, то мне нет оправдания. Да мне и так нет оправдания.

– Я поступила непрофессионально, – пробормотала я. – Простите, если сможете.

– Нет, милая, такое простить нельзя.

– Такое можно смыть только кровью? – вырвалось у меня.

Он усмехнулся.

– Нет, убивать вас я не собираюсь, но вы пожалеете, что родились на свет, это я вам обещаю. А теперь расскажите, кто вам подсунул те фальшивки?

– Информатор, с которым я сотрудничала несколько лет, и до этого случая он ни разу меня не подводил.

– Назовите его координаты.

– Ну, уж нет. Один раз я уже поступила непрофессионально, этого достаточно. Сдавать информатора – последнее дело. Не исключаю, что его использовали втемную. Да и зачем он вам? Если фальшивки подкинул ваш конкурент, то вы наверняка знаете его имя. Думаю, именно он получил госзаказ.

Журавлев усмехнулся.

– Оказывается, вы не такая уж бестолковая. Тогда, почему так поступили? ! Неужели все-таки деньги?

– Теперь сама не понимаю, почему так поступила, – промямлила я, – ведь интуиция мне подсказывала, что не следует этого делать. В таких случаях говорят: «Бес попутал».

– Это слабое оправдание и не слишком убедительное, – буркнул Журавлев. – Чтобы хоть частично искупить свою вину, назовите имя вашего информатора.

– Нет! – После небольшой паузы я добавила: «Чтобы вы зря не мучились и не мучили меня, могу сказать, что не смогла бы сдать вам информатора, даже если бы этого захотела. Я не знаю его имени и никогда его не видела, он всегда сам мне звонил, и его номер не определялся. После выхода в свет последней статьи он на связь не выходил. И вряд ли выйдет».

– Но ведь какую-то связь вы имели! Он должен был передать вам документы, а вы ему деньги. Ведь не бесплатно же он работал!

– Не бесплатно.

– Банковский сейф, камера хранения?

– Что-то в этом роде, – буркнула я, – больше ничего не скажу.

Я старалась не вспоминать тот период, и без того было тошно и безумно трудно заново налаживать свою жизнь – жизнь, в которой не было любимой работы. Главное, нет уверенности, что я когда-нибудь к ней вернусь. Потерять репутацию легко, но как вернуть доверие к себе? Конечно, если бы мне удалось доказать, что Журавлев на самом деле виноват в том, в чем я его обвиняла, можно было бы вернуться в профессию с триумфом. Но так ли это? Теперь я ни в чем не была уверена. А если и так, то, как я смогу это доказать? Никак. Затевать разборки с Журавлевым мне не по плечу. До сих пор пожинаю последствия своих действий. Надо сказать, он оказался по-своему гуманным. Иск за моральный ущерб, предъявленный лично мне, был ровно таким, какой я могла выплатить, полностью распродав свое имущество, но не залезая в большие долги. Пришлось продать квартиру, которую купила в кредит и за которую до конца не успела расплатиться, все вещи, которые имели хоть какую-то ценность, автомобиль был выставлен на продажу, правда, прежде чем сделка свершилась, я успела его разбить.

Я тяжело вздохнула, вспомнив, как после многих лет самостоятельной жизни мне пришлось вернуться к матери в коммуналку. Когда-то наша квартира в старинном доме на набережной Фонтанки была густонаселенной. В ней семь комнат, и в каждой жила семья. Посещение ванной и туалета всегда было проблемой, даже вспоминать не хочется. С годами это изменилось. В двух комнатах теперь никто не живет, в остальных осталось по одному или по два жильца. Наша комната была самой большой в квартире – около сорока квадратных метров, и еще в незапамятные времена она была разделена на секции перегородками из лакированных реек в человеческий рост. Между этими рейками были небольшие промежутки, дававшие доступ свету от окон. Это напоминало театральные декорации, зато у каждого был свой уголок, где можно было заняться личными делами.

Мой брат до сих большей частью живет с матерью. Лешка на шесть лет моложе меня и является профессиональным актером, к сожалению, не слишком успешным. Он поступил в театральный ВУЗ только с третьей попытки, но окончил его в срок, хотя и без блеска. И до сих пор не имел постоянной работы, перебивался случайными заработками. Правда, в прошлом году у него появился агент, и его дела пошли получше. Он пару раз засветился в телесериалах, один раз довольно удачно, и регулярно снимался в рекламах. Главным достоинством моего брата был неистребимый оптимизм. Несмотря на неудачи, как в профессиональной, так и в личной жизни, он не унывал, не стал алкоголиком или наркоманом, так что я его не только любила, но и уважала. У нас были разные отцы. Мои родители развелись, когда мне было всего два года, через несколько лет мой отец погиб, утонул в лесном озере, где отдыхал с друзьями. Я его почти не помнила. Лешка появился на свет в результате случайной интрижки, после чего его отец исчез из маминой жизни, не оставив своего адреса. Мама пыталась его найти, но безуспешно.

Несмотря на существенную разницу в возрасте, мы с Лешкой очень дружны и всегда можем положиться друг на друга. Он здорово меня поддержал, когда моя жизнь в очередной раз рухнула в пропасть. Да и сейчас, когда я засела дома с переломом, он регулярно меня навещает. Да, у меня опять появилось собственное жилье, причем, весьма неожиданным способом. После того, как утих скандал и закончились судебные разбирательства, раздался неожиданный звонок. Звонила моя родная тетя, которую я ни разу не видела, во всяком случае, в сознательном возрасте. У моей мамы сразу не сложились отношения с родственниками моего отца, а после развода они и вовсе прекратились. И вдруг тетя Надя объявилась. Оказывается, она была тяжело больна и перед смертью захотела меня увидеть. Я не могла ей отказать, хотя то, что она всю жизнь меня игнорировала, отзывалось в сердце тяжелой обидой. Я навестила ее в больнице, и мы неожиданно нашли с ней общий язык. Я стала навещать ее регулярно, другие родственники не появлялись, тетя Надя и с ними давно рассорилась, и те даже не знали, что она при смерти. Я предлагала ей оповестить их, но та уперлась – нет! Не знаю, откуда столько непримиримости было в этой женщине. Потом до меня дошло, почему она так приблизила меня к себе – чтобы досадить своим ближайшим родственникам. После ее смерти я узнала, что она оформила на меня дарственную. Так я стала обладательницей двухкомнатной квартиры в спальном районе и небольшой суммы наличных, половину которой потратила на установление памятника на ее могиле. Пару месяцев назад я переехала в новую квартиру, а еще через месяц сломала ногу и прочно в ней засела.