Сценарий. Эпилог - Алексей Невтриносов

То же касалось и моей писательской карьеры: было предсказание успеха, данное давным-давно в провинциальной библиотеке, и была реальность, в которой я продолжал искать сильного издателя, готового вложиться в мою рукопись. Важно понимать, что недостаточно просто найти издателя и договориться о тираже. В случае погони за успехом, в случае желания предоставить свою писанину как можно большему количеству читателей, необходим не просто издатель, а целая выстроенная кампания по продвижению.

Пока же я довольствовался ролью писателя, который пишет просто потому, что может себе позволить. По-прежнему имея определенный источник дохода за счет сдачи в аренду нескольких квартир, я пребывал вне работы. Жизнь без распорядка дня продолжала привлекать.

«Озарение пришло ко мне во время просмотра футбольного матча. Это был финал, играл мой любимый клуб. И игра не складывалась. В какой-то момент я понял, как сильно не на своем месте нахожусь, как утомила меня работа в компании. К самой компании вопросов нет – это исключительно моя проблема. Это мое понимание того, что я не на своем месте. Как я это понял? После пары месяцев работы на удаленном доступе, из дома, нас вернули в офис. И я понял, насколько не хочу туда. Чувство усугубилось тем, что я по определенным причинам сам спровоцировал наше возвращение в офис, я сам стал инициатором. Как сказал мне мой друг: «инициатива поимела инициатора».

И вот я сижу, смотрю на разведенный Дворцовый мост, в поле зрения памятник Петру, на фоне – белая ночь, а мне хочется перемен. Я хочу перестать тратить свою жизнь, хочу жить по своему сценарию».

Мне вспомнилась эта мысль Саши, которой он однажды поделился со мной за очередной чашкой пуэра. Вспомнилась, когда я увидел следующее: «У меня легко получается замечать вещи вокруг. Я поняла, что жизнь закончится. Надо не оценивать жизнь, а радоваться тому, что есть». Эти слова сказала Ирина Тева-Кумар. Ну как сказала, я прочел их в музее-фотосалоне имени Карла Буллы. Туда меня пригласили на моноспектакль под названием «509-й год до нашей эры». Не могу сказать, что являюсь ценителем театральных жанров, но пригласили хорошие знакомые, потому согласился с удовольствием. Да и впоследствии вовсе не пожалел, напротив, проникся услышанной историей, погрузившись в события Древнего Рима.

– Кать, как думаешь, сложится у нас все же встреча с твоим отцом? – улыбаясь, спросил я по окончании первого акта спектакля у знакомой, которая по совместительству мой барбер.

Она также пришла на культурную программу. Ее отец являлся признанным художником, работы которого покупались самыми разными персонами. Среди заказчиков были и актеры, и политики, и просто известные личности. Используя всевозможные способы передать свою рукопись в крупное издательство, я напросился на встречу с Катиным папой – мало ли куда приведет цепочка рукопожатий.

– Да, я как раз недавно напоминала ему об этом, он сейчас за городом, пишет картины, весь в работе. Скоро планирует возвращаться в город, до холодов, тогда можно будет встретиться.

– Да, конечно, ты же знаешь, я не настолько наглый, чтобы настаивать, – снова с улыбкой отреагировал я, и вправду не считая необходимым лезть напролом, стараясь довериться воле случая.

– Я с ним общалась касательно твоей просьбы, правда он пока не совсем понимает, чем может помочь, но готов поговорить.

– А как думаешь, мог бы он мне позволить использовать одну из его картин в качестве обложки моей книги?

– Имеешь в виду, мог бы он нарисовать специально под твою книгу?

– Ну на это я не рассчитываю, понимая, что не потяну. Но если бы выбрал что-то из уже имеющихся работ…

– Сложно сказать. Ты же понимаешь, что его работы в основном все под заказ. То есть так или иначе уже заняты кем-то. Но опять же, обо всем можно пообщаться, за спрос ведь ничего не берут.

Я вышел на открытый балкон, дабы заполнить паузу между актами. Передо мной открывался завораживающий вид Невского проспекта и Садовой улицы. Зал находился примерно на их пересечении. Шел не то дождь, не то непонятно что. Кажется, именуемое как морось. На расстоянии пары перекрестков – смотровая площадка «Дома Книги», за вход на которую берут почему-то большие деньги. В десять раз больше, чем за панорамный вид с колоннады Исаакиевского собора.

Спустя несколько часов, вдохновленный творческим вечером и новыми мечтами, я сидел в любимом кресле, наблюдая за электрическим огнем. Передо мной стоял раскрытый ноутбук, готовый заполнять черными буквами белые электронные листы. Мне хотелось писать. Пальцы хотели стучать по клавишам, хотели до ломки, отчаянно зовя музу на помощь. Но в тот вечер муза не посетила, лишив умения создавать материал из слов.

* * *

Пока я искал переход из своих сочинений в мир настоящий, мой друг Ренат вовсю этот мир строил. Шаг за шагом добиваясь все новых вершин в строительстве домов, он решился на покорение новой, быть может, наивысшей ступени – высокоэтажный жилой комплекс.

– Как-то не нравятся мне эти длинные стены, – сказал он мне, показывая на очередной безликий, но новый дом на карте Петербурга.

Ренат приехал в Северную столицу, чтобы найти интересные идеи для своего первого масштабного проекта.

– Знаешь, я здесь соглашусь с тобой. Мне тоже кажется, что не может быть комфортным дом, который в длину, как футбольное поле.

– Сказал человек, любящий Петербург, – услышали мы голос Вадика.

Он прибыл повидаться с нами, а заодно развеяться после ухода с работы. Вот пример человека, склонного к стабильности, но готового к новым поворотам, если того требует моральный принцип. Собственный моральный принцип. Когда ты все еще веришь в свои идеи и не собираешься тратить время на тех, кто не готов принимать ничьих предложений.

– Все верно, люблю этот город. А что я не так сказал?

– Так у вас же весь центр состоит из домов, длиною не то что футбольное поле, а целая река.

– Погоди. Так есть ведь комфортная высота. В исторической части Петербурга так или иначе до сих действует ограничение по высотности. Если не ошибаюсь, в свое время был дан указ не строить выше двадцати четырех метров. Понятно, что в девяностые и нулевые в результате грамотного пополнения каких нужно карманов удалось местами испортить небесную линию Петербурга, но в целом пока еще удается сохранять статус города горизонталей. Что важно: традиционные для Петербурга дома-стенки немонотонны, фасады чередуются, показывая множество разных стилей и оттенков. Кажется, строить одинаковые дома тоже было запрещено в те времена.