Три солнца - Елена Бауэр

– Чем же вы еще любите заниматься, кроме танцев? Музицируете? – продолжил разговор Григорий Григорьевич.

– Да, хотя, пожалуй, несмотря на все уроки, далека от совершенства. Следовало бы жалеть родных и делать это реже…

Молодой человек улыбнулся, оценив самоиронию новой знакомой. Это была не та очаровательно-формальная улыбка, которой он до того момента одаривал собеседников, демонстрируя свои превосходные манеры, а совершенно незабываемая, по-детски обезоруживающая, тут же превратившая его из элегантного джентльмена в задорного мальчишку. Она словно приоткрыла завесу лоска и воспитания, обнажая искреннюю и открытую душу юноши. Быстро опомнившись, Григорий Григорьевич снова напустил на себя серьезность. Но Марии Андреевне хватило тех нескольких секунд, чтобы сильнее забилось сердце от новых, не испытанных ранее чувств.

Объявили мазурку. Мария Андреевна зарделась еще больше. Ей бы хотелось, чтобы Григорий Григорьевич пригласил ее на этот особенный танец, потом отвел в обеденный зал и сидел бы рядом с ней на протяжении всего обеда. Но у Гриши разбежались глаза, высматривая, какую же из присутствующих на балу обольстительниц ангажировать. Казалось, танцевать с Марией ему даже не приходило в голову. Пока он не поймал взгляд своего отца. Со стороны могло показаться, что этот взгляд ничего особенного не выражал. Но каким-то чудом Гриша сразу сообразил, что нужно сделать. Уже через минуту они с Марией Андреевной танцевали мазурку.

Граф Закретский стоял в окружении своих приятелей и лениво потягивал шампанское, наблюдая за парами на паркете. Вдруг он заметил Григория Григорьевича и Марию Андреевну. Он явно не ожидал увидеть их вместе, и сей факт его заметно раздосадовал.

– Это что еще за прыщ? Весь вечер у меня под ногами вертится! – поинтересовался он у товарищей.

– Торговый дом «Братья Елисеевы». Сын владельца. И, кстати, кузен хозяина бала, – прокомментировал один из друзей.

– Неужели вы не пробовали их отменного вина? Не может быть! Они закупают целые урожаи… Между прочим, поставляют ко двору. Видели бы вы их винные погреба на Васильевском – восторг! – подхватил кавалергард из компании.

– Полагаю, денег у них больше, чем в столичной казне. Я бы не стал с ним ссориться, – заметил первый приятель, почувствовав задиристое настроение графа.

– Nouveau riche! Из грязи в князи! Думают, капиталом обзавелись, обучились танцам и могут с нами ровняться? – граф был жутко раздражен всеми рассказами, восхваляющими Елисеева.

Словно иллюстрируя его мысли, мимо Закретского по залу прокружилась двоюродная сестра хозяина дома, Мария Степановна. На немолодой грузной даме было надето платье из белых кружев с бордовым шлейфом, на голове – бриллиантовая диадема. Сделав в танце полукруг по залу, она остановилась недалеко от Григория Петровича и Андрея Ивановича.

– Глянь-ка на мою племянницу, – прыснул Григорий Петрович, – эка чапурчина на лучине.

Дурдин расхохотался.

Распорядитель бала объявил начало обеда и попросил кавалеров проводить дам в обеденный зал.

III

Обед был накрыт в Золотой гостиной, декорированной в стиле рококо. Воздушность пространства создавалась множеством зеркал, небольшими плафонами «Игры Амуров», золотой лепкой и обилием хрусталя.

Проголодавшиеся гости заторопились к столам.

Мария Андреевна, как и мечтала, сидела рядом с Григорием Григорьевичем. Они мило проболтали весь вечер. Рядом с ними излучали полное удовлетворение родители и с той и другой стороны. Союз двух крупных капиталов через брак наследников был бы безусловно выгоден обеим семьям. Но трепетно любящие своих детей, они не посмели бы настаивать в случае хоть какой-то неприязни между молодыми. К их обоюдному счастью, неприязнью там и не пахло.

Единственное, что не ускользнуло от проницательного глаза Григория Петровича и немного омрачало предвкушение радости, – это редкие взгляды, которые бросал Григорий Григорьевич на других красавиц. Эти взгляды скользили по богатому убранству зала, нарядам гостей, изысканным блюдам, сверкающим бокалам и почти не задерживались на девушках. Разве что только на секунду… и тут же бежали дальше. Однако старого лиса невозможно было обвести вокруг пальца. Больше «шкандалей» в семействе Григорий Петрович допустить не мог! Достаточно было того срама, что учудила дочь Мария. Уехала лечить больного мужа за границу и потеряла голову от его смазливого доктора, Франца Гроера. Справедливости ради, нужно отметить, врач был образован, интеллигентен, обладал великолепным голосом и был весьма обходителен в манерах, так что женщине устоять было сложно. Но не разводиться же с мужем! Порядочные женщины так себя не вели. Разводы крайне осуждались обществом. Вторые браки встречались часто, но по причине вдовства, как правило. Нужно ли говорить, что семья от поступка Марии была в шоке.

В бальном зале вновь заиграла танцевальная музыка. Сытые гости потихоньку потянулись назад в зал «Баккара».

Когда Машеньку пригласил на танец очередной кавалер, Григорий Петрович нашел брата. В тот момент, когда они решили вернуться к отцу, который все еще сидел в компании Дурдиных за обеденным столом, на них наткнулся проходивший мимо Закретский.

– Щегол! Parvenu! – процедил сквозь зубы Закретский, почти задев Гришу плечом, что было неслыханной дерзостью.

– Excuse moi? – Григорий Григорьевич побледнел и был намерен выяснить отношения с обидчиком: – Сударь, вы что-то сказали? !

Но Закретский уже повернулся к нему спиной и явно игнорировал соперника. У Григория Григорьевича заходили желваки. Александр Григорьевич, оценив ситуацию, взял юношу под руку и отвел в сторону.

– Гриша, успокойся, – очень тихо, почти шепотом, попросил он.

Казалось, Григорий Григорьевич не слышал. Он пытался высвободить свой локоть, но старший брат крепко держал его под руку.

– Ты не слышал, что он сказал! – возмутился Гриша.

– Возможно, он не самый приятный здесь человек, но у него весьма влиятельные родственники. Прошу, остынь! В конце концов, Петр не заслуживает скандала в своем доме, – тихим, спокойным голосом увещевал Александр Григорьевич.

К последнему доводу Григорий не мог не прислушаться.

Александр был старше брата на 20 лет, и его отношение к Грише было сродни отцовскому. Внешне он был статен и солиден, носил пушистые бакенбарды. Высоким ростом и худощавостью он пошел в отцовскую родню, в то время как Григорий был очень похож на мать, унаследовав от нее и яркие глаза, и средний рост. В темпераменте братья тоже были полными противоположностями. Александр был всегда спокоен и уравновешен, а в Грише постоянно кипели страсти.

После завершившего бал котильона гостям вручили ценные сюрпризы. Дам одарили браслетами с изумрудами и сапфирами. Кавалерам раздали золотые брелоки. Некоторые гости не расходились после обеда именно из-за ожидания шикарных подарков в конце мероприятия. А некоторым увлекающимся натурам никогда не было достаточно развлечений, они бы продолжали танцевать до самого утра. Рядом с ломберными столами собрались молодые люди, которым хотелось продолжения веселья. Григорий Григорьевич и Закретский тоже оказались в этой компании.