Вечерняя звезда - Екатерина Соловьева

– О чём вы? Я буду скучать.

Он зажмурился и потёрся головой о мою руку.

* * *

Веселиться я не собиралась, но позвонила Шидлику и напомнила о дне рождения Оли – нашей общей подруги, три года назад поменявшей место и образ жизни в связи с богатым замужеством, теперь мы встречались с ней пару раз в году. Немолодой муж был ревнив, не отпускал жену на наши посиделки, и заботы о доме требовали много времени.

Состоятельным знакомым я предпочитаю дарить вино, еду и цветы. Денег, недостаточных для нормального подарка, хватит на бутылку приличного вина и коробку дорогих конфет. А цветы любой женщине приятны.

Веселье получилось условным – праздник был скучноват, как все Олины праздники, но, к счастью, не затянулся надолго. Олин муж вообще с трудом выносил посторонних людей. Зато мы с Шидликом наелись до отвала. Тёплый салат с осьминогом и спагетти с хвостом лангуста. Я чуть язык не проглотила! С Рублёвки доехали на такси сначала до Женьки, так дешевле. Я и выходить из машины не собиралась, но подруга уговорила зайти к ней на чай. Именинница вручила нам коробки с кусками торта, на который в ресторане уже не было сил.

– Вот я думаю, – Шидлик поставила на стол кондитерский шедевр, покрытый клубникой и взбитыми сливками, – смогла бы я жить как Оля? С противным мужем, но с кучей денег.

– А что, есть предложения? И, может, он тебе противный, а ей – ничего.

– Нет, он всем противный.

Олин муж, Дмитрий, действительно, кажется, не нравился никому, даже гостям, которых приглашал сам. Вечно недовольный, с застывшей на лице брезгливой гримасой и сквозящим в каждом жесте и каждом слове желании кого-нибудь унизить.

– А, например, Алексей, муж Марины, хотя он старше Дмитрия и внешне – ничего особенного, совершенно очаровательный мужчина! – констатировала Женька.

– Да, – согласилась я.

– А ты бы смогла жить с таким человеком, как Дмит-рий?

– Нет. – Я подцепила ложечкой воздушный крем. – Я – точно нет.

Я не смогла бы жить с таким человеком. И ни с каким другим. Сейчас в моей душе не было места для человека.

Покинула я гостеприимную Женьку поздно вечером. Даже в выходной дороги не пустовали, да ещё таксист нервировал беспрерывными разговорами по телефону.

– Пожалуйста, будьте внимательнее! – попросила я, когда он едва не врезался в помеху справа. Водитель помехи покрутил пальцем у виска, но таксист его не заметил.

Мы остановились перед перекрёстком. Замигал жёлтый. Такси высунулось за зебру до задней двери. И снова зазвонил телефон. Все уехали вперёд, а мы остались в гордом одиночестве.

– Я тебе русским языком говорю! – гаркнул таксист в трубку. Дальше было непонятно на каком языке.

– Эй, уважаемый! – попыталась я докричаться до него. – Нам уже красный! Сдайте назад! Пока переход пустой.

Но он не слышал.

В следующее мгновение с основной дороги из-за припаркованного у обочины грузовика на нас вылетел джип, поздновато увидевший жёлтое с шашечками препятствие. Водитель джипа среагировал в последнюю секунду и, спасаясь от столкновения, ушёл влево. Одновременно с ничего не подозревающим седаном, который ушёл вправо. Раздался характерный звук, нас задело, такси встало перпендикулярно прежнему курсу. Я с ужасом наблюдала, как седан и джип крутит и разворачивает, а повернув голову, обнаружила последнее, о чём мечтала в своей жизни: из переулка, откуда мы выехали на этот проклятый перекрёсток, под горочку катил сорвавшийся здоровенный прицеп. Прямо в меня. Как в кино.

Я дёрнула ручку левой двери, но ударом её заблокировало. Таксист тоже уставился на прицеп. Деться нам было абсолютно некуда: вокруг, как чернильное пятно на мокрой бумаге, расползлась авария. И… что-то мелькнуло за окном между мной и прицепом. Дверь распахнулась, и меня выдернуло из машины. Я лежала на спине волка, прижавшись к нему крупно дрожавшим телом, обняв его за шею, а он прыгал через дорожки, парковки, детские площадки. Остановился в сквере, недалеко от моего дома, лёг, чтобы я могла спуститься. Выплюнул на скамейку мою сумку и пакет с тортом, которые держал в зубах. И превратился в двуногое чудовище.

Мы присели.

– Сударыня, почему вы постоянно попадаете в неприятности?

– Понятия не имею… – зубы буквально стучали.

– Успокойтесь. – Он обнял меня лохматой рукой-лапой. – Всё уже позади.

– Если бы вы знали, как я испугалась!

– Я знаю. Вы так испугались, что даже я в своем мире испугался.

– Ужасно стыдно, я отвлекла вас от дел! Вы же не собирались сюда до послезавтра. Вы почувствовали грозящую мне опасность?

– Я всегда чувствую грозящую вам опасность. Вот вчера, например, вы переходили дорогу в неположенном месте. А третьего дня разбили стеклянную полку и чуть не отрезали себе палец. Почему вы так неосторожны?

Я молчала, пристыженная. И вдруг поняла: ближе него человека у меня нет. То есть чудовища.

– Извините. Я буду стараться. Но почему это происходит? Со мной, с вами?

– Ну… Кто-то должен беспокоиться о вас. И где-то там, – он пространно махнул лапой, – эту миссию доверили мне.

– Спасибо, Вольфрам, а то кругом неприятности.

– Именно поэтому и прислали вашего покорного слугу. Но я рад. Не вашим неприятностям, конечно, а своему участию в их устранении. Всё по-настоящему важное лучше делать самому.

Он растянул чёрные губы в улыбке и спрятал глаза в узких щёлках.

Как же с ним было хорошо! Он действовал на меня умиротворяюще. Через десять минут я уже не помнила про аварию.

Мимо прошла парочка, не обратив на нас никакого внимания. Но мопсы у них на поводках возбуждённо водили носами и лаяли в сторону Вольфрама.

– Собаки вас видят?

– Нет, но чуют. В отличие от людей.

– А почему Евгений увидел?

– Потому что должен был увидеть.

Мы посидели ещё немного.

– Наверное, мне пора, – сказал он, похоже, что из вежливости. Как учтивое чудовище, он боялся надоесть.

– Не уходите, пожалуйста. Давайте посидим ещё капельку.

Мы просидели часа два. Не разговаривая и почти не двигаясь, а только прислонившись друг к другу и глядя сквозь листву на чёрное небо. Потом он превратился в волка и одним прыжком доставил меня на мой балкон.