Без лишних слов - Кэрри Лонсдейл

Блейз бережно ставит проигрыватель на дорожку, Оливия делает то же самое с ящиком, но с меньшей деликатностью.

– Осторожнее, – сердито ворчит он и, достав телефон, направляется к Эмбер. – Ты спала с Шейном. Скажи Лив, что здесь не я. – Он увеличивает фотографию на своем айфоне «11 Про Макс».

– Господи. Убери эту гадость. – Эмбер накрывает глаза ладонью.

– Да имел я тебя…

– Нет уж, спасибо. С меня и Майка достаточно. – Эмбер допивает вино с таким видом, будто смывает им оставшийся во рту привкус фото.

Блейз засовывает телефон в карман и поворачивается к Оливии.

– Так чем мне убедить тебя, что между мной и Мейси ничего не было?

Оливия отводит взгляд. У нее уже нет сил проходить с ним одно и то же.

– Ну ладно, пусть так. – Блейз переминается с ноги на ногу, скребя подошвами бетон.

– Пусть так, – повторяет за ним Оливия, стараясь не обращать внимания на шевельнувшегося где-то в животе червячка сожаления. Она обманулась, убедив себя в том, что они смогут сохранить легкие, ни к чему не обязывающие, приятные для обеих сторон отношения.

Ей будет недоставать его, как недостает семьи, потому что одно время он и был семьей. Она прикусывает нижнюю губу, чтобы не извиниться, не признать, что, может быть, делает ошибку.

Эмбер вскидывает бровь.

– Ты точно хочешь, чтобы он ушел?

– Да, а что?

Оливия пожимает плечами.

– Просто так. Решила удостовериться, пока еще не поздно переиграть. – Ты на чьей стороне?

– Он мне даже нравится, хотя и с пучком на макушке. И твой «мерседес» он не угонял.

– Блейз бы ничего такого не сделал. Если не принимать в расчет сегодняшний прокол, он слишком милый.

– Тогда зачем здесь я? И почему ты с ним завязываешь?

Оливия дергает бровью.

– Серьезно? – спрашивает она, думая в этот самый момент о том, что Блейз прав на все сто процентов. Она искала повод, чтобы расстаться с ним, и Мейси любезно предоставила ей этот повод в форме…

Стоп, хватит.

Так или иначе картина достойна тысячи слов.

Блейз перекидывает ногу через седло мотоцикла, и боль сожаления режет грудь, но не настолько сильно, чтобы окликнуть его и вернуть или признать свою ошибку.

– Забыл свои вещички, – кричит Эмбер.

– Да. Я там все сложил. – Блейз застегивает ремешок шлема. – Вернусь попозже на пикапе. Вы их не трогайте. – Он опускает визор, газует, спугивая стайку черных дроздов, рассевшихся на высоченной сосне по ту сторону улицы, и, показав Оливии средний палец, срывается с места.

Она шумно выдыхает. Уехал. Свободна.

Оливия убирает со лба длинные, цвета корицы локоны, откидывает их назад и поворачивается к подруге. Взгляды встречаются. Эмбер поднимает брови.

– Что? – сердито рявкает Оливия.

Эмбер поправляет растрепавшийся «хвост» и подливает в бокал вина.

– Ты думаешь, он говорил правду? – задумчиво произносит Оливия.

Ее давняя, с первого курса колледжа, подруга отпивает вина.

– Что я думаю, то неважно.

Оливия садится рядом с ней на ступеньку.

– Он говорил правду.

– Ага.

Оливия вытягивает ногу, достает из переднего кармана узких джинсов одну-единственную сигарету «Мальборо» и зажигалку. И то и другое приготовлено заранее. Она знала, что захочет закурить после его отъезда. Дрянной этой привычкой Оливия обзавелась в Сан-Франциско, где работала по семьдесят и больше часов в неделю. Иногда сигарета помогала снять напряжение там, где с этим не справлялись ни секс, ни спортзал. А тут еще и ее давний кошмар вернулся. Хорошо, что сон у нее не в числе приоритетов.

Оливия щелкает зажигалкой, затягивается и, почувствовав нерешительность Эмбер, выпускает в ее сторону длинную струйку дыма.

– Выкладывай.

Эмбер вздыхает.

– Знаешь, Шейн такой идиот… – Ее глаза вдруг оживают. – Посмотри-ка вон на ту машину.

Оливия поворачивает голову. Прямо за лужайкой подкатывает к бордюру и останавливается едва ли не впритык с красной «теслой» Эмбер новенький, сияющий лаком двухдверный «линкольн континенталь». Сидящая за рулем пожилая женщина подается вперед через приборную панель, и ее кресло скользит едва ли не к самому рулю.

– Вау, – восхищенно комментирует Эмбер. – Новехонькая. ’77 или ’78?

– Что-то вроде этого, – рассеянно кивает Оливия, стараясь рассмотреть пассажиров голубого старичка. На переднем сиденье – парнишка лет четырнадцати. Возможно, внук женщины за рулем. Оба, ничуть не смущаясь, разглядывают Эмбер и Оливию через открытое окно.

– У вас тут дворовая распродажа? – спрашивает женщина.

Эмбер отрывисто смеется.

– Забирайте все. Оно ваше, – негромко, чтобы слышала только подруга, бормочет она.

Оливия чувствует, как вдруг ни с того ни с сего начинает колотиться сердце. В мальчике есть что-то знакомое. Она толкает Эмбер в бедро – веди себя прилично – и качает головой.

– Нет, извините. Просто прибираюсь дома.

Женщина кивает и говорит что-то парнишке. Тот выбирается из машины, вешает на плечо рюкзак и закрывает дверцу. Женщина за рулем машет, сдает назад и отворачивает от бордюра.

– Куда это она? – с беспокойством спрашивает Оливия.

«Линкольн» неторопливо доползает до конца улицы и сворачивает за угол.

– Она что, оставила ребенка?

– Может, соседский, – пожимает плечами Эмбер.

Может быть, но не похоже. Никогда раньше Оливия его поблизости не видела.

Парнишка поворачивается, засовывает пальцы под лямки рюкзака и смотрит на сидящих на ступеньках женщин. Подбородок у него дрожит, и коленки, как нетрудно догадаться, тоже.

Оливия судорожно вздыхает. Это не сосед. Каштановые волосы под бейсболкой, миндалевидный разрез глаз, с крутым спуском нос, чуточку нерешительный наклон головы – все указывает на одно. Мальчишка – вылитая Лили, ее младшая сестренка. Сестренка, которую Оливия не видела четырнадцать лет.

– Джош.

Глава 3

Оливия была на четвертом курсе Академии художественного университета в Сан-Франциско, когда отец нанес ей неожиданный визит. Дуайт пригласил ее на ланч в «Хог Айленд Ойстер» и за тарелкой клэм-чаудера сообщил, что Лили беременна.