Филин с железным крылом - Анна Мирович

«Я вернусь», – пообещала она. Глядя в окно, Антия искала летящего филина, но розовеющее небо было чистым и пустым. Должно быть, Верн еще спал.

Мобиль въехал в высокие ворота храмового комплекса. Кругом были кусты роз и пионов, в воздухе плыл тонкий сладкий аромат, и Антию стало мутить. Пирамида Ауйле возвышалась впереди черной громадиной спящего животного. Наверху кружился дымок. Слуга в красной мантии открыл дверцу, Антия вышла и увидела, что ее привезли первой.

Три дня молитв и поста. Потом спуск во тьму.

«Хватит с меня подземелий и черных птиц», – прозвучал у нее в голове голос Верна.

– Госпожа Антия.

Антия обернулась и увидела одного из слуг – тот согнулся в поклоне и прошелестел:

– Милостью Неба приветствуем святую у пирамиды Ауйле. Прошу за мной.

На улице показался еще один мобиль – везли новую жертву. Антия кивнула и послушно последовала за слугой. Они прошли мимо статуи Ауйле – фигуры мужчины, поднимавшего к утреннему небу шесть многопалых рук, – и оказались у гостеприимно распахнутых дверей изящного двухэтажного здания.

– Приют святых, – объяснил слуга. – Здесь девы проводят три дня до церемонии.

Антия понимающе кивнула. Они вошли в двери, миновали просторный зал и оказались в широком, ярко освещенном коридоре. Слуга открыл одну из дверей и с поклоном произнес:

– Ваша комната, госпожа Антия.

Комната, светлая и тихая, чем-то напомнила Антии ее спальню во дворце. Надо же, она много лет не вспоминала о ней, а теперь вдруг вспомнила… И кровать почти такая же, и мягкий ковер на полу. Сколько девушек входили сюда, проводили здесь свои последние дни, плакали, молились?

На кровати лежало белое платье. Антия вздохнула и принялась переодеваться. Брюки, рубашка, удобная обувь на плоской подошве гораздо лучше подошли бы для похода в подземелье, особенно если надо бежать и сражаться. Антия не сомневалась, что там, во тьме, хватит и того, и другого. Но надо было надеть платье, больше похожее на ночную сорочку.

«Не привлекай к себе лишнего внимания, – сказал дядя Бриннен, перед тем как мобиль остановился у их дома и в дверь постучали. – Никто ничего не должен заподозрить. Не выделяйся, делай то же, что и все».

Антия была с ним полностью согласна.

Переодевшись, она выглянула в окно и увидела, как слуга ведет к зданию еще одну девушку. Вряд ли ей было больше четырнадцати. Маленькая, черноволосая, перепуганная. Антии сделалось холодно.

«У меня хотя бы есть шанс, – подумала она. – И помощник. А у нее никого».

Вскоре она услышала шаги в коридоре, хлопнула соседняя дверь, и из-за стены донесся плач.

Девушки прибывали. Одна из них показалась Антии смутно знакомой. Вроде бы она видела эту высокую блондинку на набережной – тогда эта девушка гуляла с друзьями, ела щупальца осьминога, накрученные на деревянную палочку, и ослепительно улыбалась.

Тогда она была королевой мира. А сейчас готовилась пожать руку смерти.

Двери в коридоре так и хлопали. Один раз Антия услышала крепкую ругань. Один раз кто-то запел.

Как бы она себя вела, если бы у нее не было надежды на помощь Верна? Тоже плакала бы в подушку…

Через несколько часов в комнату Антии заглянул слуга. Девушек повели к пирамиде на молитву.

Антия перестала молиться после смерти родителей, но сейчас просто следовала совету дяди Бриннена. Все молятся – и она будет послушно повторять нужные слова.

Возле входа в пирамиду ждали алые тени жрецов; Антия узнала среди них того, который приезжал в их дом. Девушки остановились, и вдруг сделалось так тихо, что Антии показалось, будто она слышит стук сердец всех избранных.

– Меня зовут Лефер, я главный жрец пирамиды Ауйле, – негромко представился вчерашний слуга Неба. Чуть покосившись на соседку, огненно-рыжую и злую, Антия заметила, как та скривилась с брезгливой ненавистью. – Мы приветствуем избранных дев, которые через три дня сойдут к Великому Киту и спасут наш мир от разрушения. Вечная слава и благодарность ждет вас. Мы не забудем ваш подвиг во имя людей. Небо примет вас, и великий Ауйле усадит избранных рядом со своим троном.

– Да… я его трон! – рыжая говорила, выплевывая слова. От нее так и искрило болью и гневом. – Мы жить хотим, понял, ты? Жить, а не сдохнуть под землей!

– За себя говори, – подала голос одна из девушек, не давая жрецу вставить хоть слово. – У меня семья наконец-то заживет по-человечески.

Антия подумала, что это и есть та самая соседка Верна, чье избрание осчастливило ее родню. Бледная, курносая, со шрамом на плече, она выглядела по-настоящему счастливой.

– Вот и приведи сюда свою семью, и пинка им под! .. – всхлипнула рыжая. Ее лицо залилось румянцем, и Антии показалось, что она готова броситься в драку. – А я жить хочу! Я, между прочим, через год замуж хотела выйти!

Лефер вздохнул, подошел к девушке и обнял ее так, как мог бы обнять старший брат. Она ударила было его по плечу, а потом разревелась так громко и отчаянно, что у Антии сжалось сердце. Какое-то время Лефер просто гладил ее по голове, и Антия слышала, что он раз за разом повторяет имя:

– Гента. Гента.

Постепенно Гента успокоилась, отстранилась. Ей было невыразимо стыдно. Жрецы и слуги стояли алыми статуями, и на их лицах царило спокойное равнодушие. Неудивительно. Раз в год пирамида Ауйле улавливает едва заметные колебания Великого Кита – затем она и была создана. Раз в год жрецы понимают: пора. Так было с самого сотворения мира и людей.

Сколько раз эти люди в красных одеяниях видели слезы и слышали крики девушек? Успели привыкнуть.

Антия почувствовала, как в ней нарастают злость и гнев.

– Никто не хочет умирать, – произнес Лефер. – Все хотят жить. Единственное утешение, которое нам доступно, – это то, что ваша смерть будет не напрасна. Вы не умрете от дизентерии с летней жарой. Вас не собьет мобиль какой-нибудь богатенькой дряни. Вас не укусит москит, вас не удушит легочная жаба. Вас не станет, да. Но этим вы дадите жизнь другим. Нет большей любви и большей чести, чем умереть за людей. Сам Ауйле сделал так.