Жена чайного плантатора - Дайна Джеффрис

Удивленная ее размерами, она глубоко вдохнула, открыла ставни на одном из расположенных вдоль всей стены окон и увидела, что эта комната тоже выходит на озеро. Внутрь хлынул свет. Гвен огляделась. Стены гостиной были окрашены в самый нежный голубовато-зеленый цвет, какой только можно представить, и это придавало ей весьма свежий вид. Дополняли обстановку уютные кресла и два светлых дивана, заваленные вышитыми подушками с изображениями птиц, слонов и экзотических цветов. На спинке одного дивана лежала шкура леопарда.

Гвен ступила на сине-кремовый персидский ковер – их тут было два – и закружилась, раскинув руки. Да, здесь очень мило. Действительно мило.

Ее испугало глухое рычание. Она глянула вниз и увидела, что отдавила лапу спящей собаке – черной, с гладкой шерстью. Похоже, это был лабрадор, очень ухоженный, но не совсем обычный. Гвен шарахнулась назад, опасаясь, как бы пес ее не укусил. В этот момент в комнату почти беззвучно вошел мужчина средних лет. Узкоплечий, с мелкими чертами лица и шафраново-коричневой кожей, он был одет в белый саронг, белый пиджак и белый же тюрбан.

– Старого пса зовут Таппер, леди. Любимая собака хозяина. Я дворецкий, а это – второй завтрак. – Он приподнял поднос, который держал в руках, после чего поставил его на маленький столик. – Наш собственный листовой оранж пекое.

– Правда? Я только что позавтракала.

– Хозяин вернется после двенадцати. Вы услышите гудок для работников, и потом он появится здесь. Там журналы для вас. – Он указал на деревянную стойку у камина. – Можете почитать.

– Благодарю.

Камин был большой, обложенный камнем, с медными щипцами, совком и кочергой, обычными атрибутами очага, по соседству с ними стояла гигантская корзина, доверху набитая поленьями. Гвен улыбнулась. Впереди уютный вечер – они вдвоем, обнявшись, будут сидеть перед огнем.

До возвращения Лоуренса оставался всего час, поэтому, не притронувшись к чаю, Гвен решила осмотреть дом снаружи. Вчера они подъехали к нему на новом «даймлере» Лоуренса уже в сумерках, и она не смогла разглядеть фасад. Отыскав обратный путь по коридору в главный холл, Гвен открыла одну створку темных двойных дверей с симпатичным веерообразным окошком наверху и оказалась на крыльце под тенистым навесом. Гравийная дорожка, обсаженная цветущими тюльпанными деревьями вперемежку с пальмами, зигзагами уходила от дома вверх, в горы. Несколько опавших цветков лежали на краю газона, будто там сами по себе выросли тюльпаны.

Гвен хотелось прогуляться в горы, но сперва она завернула за угол, где находилась крытая терраса. Из нее тоже открывался вид на озеро, но немного под другим углом, чем в ее комнате. Крышу террасы, своеобразный портик, поддерживали восемь колонн из темного дерева, пол был мраморный, мебель из ротанга, а стол уже накрыт к обеду. Вверх по одной из колонн проскакала и скрылась за балкой шустрая белка. Это вызвало у Гвен улыбку.

Вернувшись к входу в дом, она пошла по гравийной дорожке, пересчитывая деревья. Чем выше она поднималась, тем сильнее покрывалась потом, но решила не оглядываться, пока не досчитает до двадцати. Гвен считала и вдыхала аромат персидских роз, а жара тем временем усиливалась, хотя, к счастью, не доходила до точки кипения, как в Коломбо. По обеим сторонам дорожки росли кусты с крупными листьями в форме сердца и персиково-белыми цветами.

На двадцатом дереве Гвен скинула с себя шаль и обернулась. Все сверкало: озеро, красная крыша дома, даже сам воздух. Она сделала глубокий вдох, как будто так хотела впитать в себя каждую частичку этой красоты: душистые цветы, ошеломляющий пейзаж, светящуюся зелень покрытых чайными кустами склонов, пение птиц. Голова кружилась. Все пребывало в движении, и воздух, наполненный кипучей жизнью, звенел от беспрестанной суеты.

С этой выгодной точки обзора дом был как на ладони. Высокая задняя часть его шла параллельно озеру, справа к ней примыкала терраса, и с одной стороны была сделана пристройка, так что в плане дом представлял собой букву «Г». Рядом с пристройкой имелся двор, от которого шла дорожка, исчезавшая за стеной из высоких деревьев. Гвен сделала еще несколько живительных глотков чистейшего воздуха.

Тишину нарушил отвратительный звук полуденного гудка. Она потеряла счет времени, но сердце у нее на миг замерло, когда она заметила Лоуренса, шагавшего к дому вместе с каким-то незнакомым мужчиной. Ее муж явно был в своей стихии, энергичный и деловитый. Гвен закинула шаль на плечо и припустила к дому. Однако спуск по склону оказался не таким удобным, как подъем. Через пару минут она поскользнулась на гравии, зацепилась носком туфли за торчавший из земли корень, потеряла равновесие и упала лицом вперед, так сильно ударившись о землю, что у нее перехватило дыхание.

Когда она обрела способность нормально дышать и попыталась встать на ноги, левая лодыжка у нее подкосилась. Гвен потерла ссадину на лбу, у нее закружилась голова, она села на землю и ощутила начало приступа головной боли, причиной которого стал солнцепек. Утром было так свежо, что она и не подумала надеть шляпу. Из-за деревьев раздался какой-то страшный визг. Так мог кричать от боли кот или ребенок, а может, шакал. Ей не хотелось ждать, чтобы узнать, кто это был. Она заставила себя подняться, на этот раз сжав зубы, чтобы не спасовать перед болью, и заковыляла вниз, к дому.

Как только Гвен показалась на дорожке против входа, Лоуренс вышел из дому и заторопился к ней.

– Как я рада тебя видеть! – крикнула она, и дыхание у нее участилось. – Я пошла наверх, чтобы полюбоваться видом, но упала.

– Дорогая, это небезопасно. Там встречаются змеи. Травяные, древесные. Змеи, которые избавляют сад от крыс. Всякие кусачие муравьи и жуки. Лучше не ходи никуда одна. Пока что.

Гвен указала рукой туда, где женщины собирали чай:

– Я не такая неженка, какой выгляжу, и там были те женщины.

– Тамилы знают эту землю, – сказал Лоуренс, подойдя к жене. – Ну ничего, держись за мою руку, и мы доберемся до дому. Я попрошу Навину перевязать тебе лодыжку. И могу вызвать из Хаттона местного доктора, если хочешь.

– Навину?

– Айю.

– Ах да.

– Она ухаживала за мной, когда я был ребенком, и я очень привязан к ней. Когда у нас появятся дети… – Гвен подняла брови и медленно улыбнулась ему; Лоуренс усмехнулся, а потом закончил фразу: – Она будет нянчить их.