Антоний и Клеопатра - Колин Маккалоу

– Спокойно, спокойно, – тихо сказал Деллий. – Это все в будущем, Ирод. А сейчас радуйся решению Антония, ведь ты получил больше, чем надеялся. Он на твоей стороне, пяти воробьям только что подрезали крылья.

– Да-да, я понимаю, Деллий, но этот Марк Антоний умный! Он хочет того, чего хотят все дальновидные римляне, – равновесия. Оставить меня одного наравне с Гирканом – это решение не римлянина. Фазаель и я на одной чаше, Гиркан – на другой. О, Марк Антоний, ты умен! Цезарь был гением, а тебя считали болваном. Но я увидел второго Цезаря.

Деллий смотрел, как, тяжело ступая, удаляется Ирод. Мозг его усиленно работал. «Между кратким разговором за обедом и сегодняшней аудиенцией Марк Антоний провел кое-какие разыскания. Вот почему он позвал Луцилия! Какие же плуты они с Октавианом! Прикидывались, будто сожгли все бумаги Брута и Кассия! Как и Ирод, я считал Антония образованным болваном. Но он не такой, не такой! – думал пораженный Деллий. – Он хитрый и умный. Он приберет к рукам все на Востоке, возвысив одного, унизив другого, пока цари-клиенты и сатрапы не станут целиком принадлежать ему. Не Риму – ему. Он отослал Октавиана в Италию с таким трудным заданием, что оно сломает слабого и болезненного юношу, но, если Октавиан не сломается, Антоний будет готов».

2

Когда Антоний покинул столицу Вифинии, все просители, кроме Ирода и пяти членов синедриона, сопровождали его, продолжая уверять в своей верности новым правителям Рима, не переставая жаловаться, что Брут и Кассий обманывали их, врали, принуждали, ай-ай-ай, заставляли силой!

Утомившись от восточных стенаний и причитаний, Антоний не сделал того, что делали Помпей Великий, Цезарь и остальные, – не пригласил наиболее важных из них отобедать с ним и составить ему компанию в дороге. Нет, Марк Антоний попросту не замечал их на протяжении всего пути от Никомедии до Анкиры, единственного более менее крупного города в Галатии.

Здесь, среди холмистых, покрытых сочной травой просторов с лучшими пастбищами к востоку от Галлии, он волей-неволей вынужден был остановиться во дворце Дейотара и держаться с ним любезно. Из четырех дней, проведенных там, три были явно лишними, но за это время Антоний сообщил Дейотару, что тот пока сохранит свое царство. Его второму любимому сыну, Дейотару Филадельфу, был дарован дикий край, горная Пафлагония (которая никому не была нужна), в то время как первый и самый любимый сын Кастор не получил ничего, и старый царь, острота ума которого притупилась с годами, не мог придумать, как разрешить эту ситуацию. Для всех римлян, сопровождавших Антония, это значило, что Галатию в конечном счете ждут кардинальные перемены, которые не будут выгодны никому из потомков Дейотара. Чтобы получить информацию о Галатии, Антоний поговорил с секретарем старого царя, знатным галатийцем Аминтой, молодым, образованным, деятельным и проницательным человеком.

– По крайней мере, – весело сказал Антоний, когда колонна римлян двинулась в Каппадокию, – мы избавились от значительной части наших прихлебателей! Этот плаксивый идиот Кастор приволок даже человека, который обрезает ему ногти на ногах. Поразительно, что такой воин, как Дейотар, произвел на свет такого безупречного гомика.

Он говорил это Деллию, который теперь ехал на послушной чалой лошади, а своенравную лошадку отдал Икару, которому прежде приходилось идти пешком.

– Еще отвалился Фарнак и его двор, – напомнил Деллий.

– Фу! Ему не стоило приезжать. – Губы Антония презрительно скривились. – Он в подметки не годится отцу, а деду и подавно.

– Ты имеешь в виду великого Митридата?

– А есть другой? Вот был человек, Деллий, который почти побил Рим. Грозный.

– Помпей Магн легко победил его.

– Чушь! Это Лукулл победил его. А Помпей Магн воспользовался плодами его труда. Обычно он так и делал, этот Магн. Но его тщеславие в конце концов вышло ему боком. Он уверовал в собственное величие. Смешно подумать, чтобы кто-нибудь, римлянин он или нет, вообразил, что сможет победить Цезаря.

– Ты мог бы легко победить Цезаря, Антоний, – без тени низкопоклонства сказал Деллий.

– Я? Нет, даже если бы все боги сражались на моей стороне. Цезарь был единственный в своем роде, и совсем не позорно это признать. Он провел более пятидесяти сражений и ни одного не проиграл. О, я побил бы Магна, если бы он был жив, или Лукулла, или даже Гая Мария. Но Цезаря? Сам Александр Великий сдался бы ему.

В голосе, высоком теноре, удивительном для такого крупного человека, не было негодования. Да и сожаления тоже, подумал Деллий. Для Антония характерен был римский образ мысли: поскольку он не поднял руки на Цезаря, он может спать спокойно. Организовать заговор – это не преступление, даже если в результате этого заговора совершается убийство.

С песнями на марше два легиона и кавалерия Антония вступили в изрезанную ущельями страну великой красной реки Галис, невообразимой красоты: красные скалы, острые грани утесов, ровная земля по обоим берегам широкого потока, лениво несущего свои воды, пока снег еще не растаял на высоких вершинах. Антоний пошел в Сирию по суше, потому что плавание по зимнему морю слишком опасно. К тому же Антоний предпочел остаться со своими людьми, чтобы увериться, что они любят его больше Кассия, которому раньше служили. Погода стояла холодная, но мороз чувствовался, только когда поднимался ветер, а на дне ущелий ветра почти не было. Несмотря на цвет, вода оказалась пригодной как для людей, так и для животных. Центральная Анатолия не была густо населена.

Город Евсевия Мазака располагался у подножия Аргея, огромного вулкана, белого от снега, как обычная гора, ибо никто за всю историю не помнил, чтобы он извергался. Голубой город, небольшой и обедневший; с незапамятных времен его грабили все кому не лень, потому что его цари были слабы и слишком скупы, чтобы держать армию.

Именно здесь Антоний понял, как трудно будет выжать из Востока еще золота и сокровищ. Брут и Кассий забрали все, что упустил Великий Митридат. От этой мысли у Антония очень испортилось настроение, и он с Попликолой, братьями Децидиями и Деллием отправился в Команы, город жрецов богини Ма, недалеко от Евсевии Мазаки. Пусть этот маразматик царь Каппадокии и его ничего не смыслящий сынок живут в своем пустом дворце! Возможно, в Команах он найдет запасы золота, припрятанного под обычной каменной плитой. Жрецы бросают царей на произвол судьбы, когда речь идет о защите сокровищ.