Исчезнувший - Джеффри Дивер

– Там не должно быть студентов. Разве что…

Францискович распахнула дверь в небольшой холл, располагавшийся перед концертным залом А. Возле двери, ведущей в зал, лежало тело молодой женщины. Ее руки были скованы наручниками, ноги связаны, вокруг шеи обвивалась веревка. Остекленевшие глаза были открыты. Над телом склонился бородатый мужчина с каштановыми волосами, лет пятидесяти с небольшим. Удивленный неожиданным появлением людей, он вздрогнул и отвел взгляд от тела.

– Нет! – крикнула Аусонио.

– О боже! – воскликнул охранник.

Полицейские выхватили оружие, и Францискович на удивление твердой рукой взяла мужчину на мушку.

– Эй, вы, не двигаться! Медленно встаньте, отойдите от трупа и поднимите руки. – Голос Францискович был куда менее тверд, чем ее пальцы, сжимавшие «глок». Мужчина подчинился. – Теперь ложитесь на пол, лицом вниз. Руки держите на виду!

Аусонио направилась к девушке. Только в этот момент Францискович заметила, что поднятая над головой правая рука мужчины сжата в кулак.

– Разожмите ваш…

Ап! ..

Ее ослепила яркая вспышка. Свет, полыхнувший из руки подозреваемого, озарил комнату. Аусонио замерла, пригнулась, подалась назад и, ничего не видя, отчаянно заморгала. Пистолет дрожал в ее руке. Охваченная паникой, она понимала, что убийца во время вспышки наверняка зажмурился, а сейчас, возможно, нацеливает на них свой пистолет или подбирается к ним с ножом в руке.

– Где, где, где? – крикнула она.

Но тут она увидела – очень смутно, сквозь все еще густой дым, – что убийца убегает в концертный зал. Он громко хлопнул дверью, и в зале послышался какой-то шум, словно там придвигали к двери стол или стул.

Опустившись на колени перед жертвой, Аусонио швейцарским армейским ножом перерезала веревку и начала делать девушке искусственное дыхание.

– Есть тут другие выходы? – спросила охранника Францискович.

– Только один – сзади, за углом справа.

– А окна?

– Их нет.

– Эй, – на бегу бросила она Аусонио, – следи за той дверью!

– Поняла! – ответила блондинка и снова попыталась вдохнуть воздух в полуоткрытый рот жертвы.

В зале вновь послышался грохот, – очевидно, убийца продолжал воздвигать свою баррикаду. Вызвав по рации подмогу, Францискович бросилась к двери, о которой говорил охранник. В конце коридора кто-то был. Быстро остановившись, Францискович нацелилась в грудь стоявшего впереди мужчины и направила на него ослепительный луч галогенового фонарика.

– Господи! – выдохнул пожилой уборщик, уронив на пол свою метлу.

Францискович поблагодарила Бога за то, что не держала сейчас палец на спусковом крючке «глока».

– Кто-нибудь выходил из этой двери?

– Да что здесь происходит?

– Вы кого-нибудь видели? – крикнула Францискович.

– Нет, мэм.

– А давно ли вы здесь находитесь?

– Не знаю. Минут десять, наверно.

В зале по-прежнему передвигали мебель. Отправив уборщика и охранника в главный коридор, Францискович медленно двинулась к боковой двери. Держа пистолет на уровне глаз, она осторожно нажала на ручку. Дверь была не заперта. Сделав шаг в сторону, Францискович отошла от линии огня – на тот случай, если преступник начнет стрелять прямо через дверь. Такой трюк она видела в кино, хотя и в школе полиции инструктор, кажется, тоже предупреждал об этом.

Снова грохот.

– Нэнси, ты здесь? – прошептала Францискович в переговорное устройство.

– Она мертва, – дрожащим голосом сказала Аусонио. – Я старалась. Но она мертва.

– Он отсюда не выходил. Он все еще внутри. Я его слышу.

– Я старалась, Диана. Старалась.

– Забудь об этом. Сейчас надо действовать, понимаешь?

– Да я уже успокоилась. Правда успокоилась. Давай возьмем его.

– Нет, – возразила Францискович, – мы будем его сторожить до тех пор, пока не приедет группа захвата. Это все, что мы можем сделать. Сиди тихо. Следи за дверью и сиди тихо.

И тут она услышала, как убийца кричит из-за двери:

– У меня заложница! У меня здесь заложница. Только попробуйте войти, и я убью ее!

О господи…

– Вы, там, внутри! – заорала Францискович. – Никто не собирается ничего делать. Не беспокойтесь. Только никого больше не убивайте.

«Правильно ли я поступаю? » – думала Францискович. Ни по телевизору, ни в школе полиции ни о чем таком не говорили. Она слышала, как Аусонио звонит в Центральную и докладывает, что ситуация еще больше осложнилась – убийца построил баррикаду и взял заложницу.

– Только не волнуйтесь! – крикнула Францискович преступнику. – Вы можете… – Раздался громкий выстрел. Францискович вздрогнула от неожиданности. – Что случилось? Это ты стреляла? – спросила она в переговорное устройство.

– Нет, – ответила напарница. – Я думала, это ты.

– С тобой все в порядке?

– Да. Он сказал, что взял заложницу. Может, он застрелил ее?

– Не знаю, – раздраженно ответила Францискович, подумав: «Где же, черт побери, подмога? »

– Диана, – помолчав, прошептала Аусонио, – нам нужно туда войти. Вдруг она ранена и истекает кровью. Эй, вы, там, внутри! – крикнула она. Никакого ответа. – Эй, вы, там! – Никакой реакции.

– Может, он покончил с собой? – предположила Францискович. – Или просто выстрелил, чтобы мы решили, будто он покончил с собой, а теперь поджидает нас внутри?

И тут перед ее глазами возникла чудовищная картина: дверь в вестибюль открывается, озаряя бледным светом жертву, лицо которой холодное и синее, как зимние сумерки. Вот для этого она и пошла работать в полицию – чтобы помешать разным гадам совершать подобные преступления.

– Нужно войти туда, Диана, – прошептала Аусонио.

– Об этом я думаю. Ладно. Пошли. – Голос Францискович звучал несколько отрешенно. В этот момент она размышляла о своей семье и о том, как получше обхватить левой рукой правую, если придется стрелять. – Скажи охраннику, что нужно зажечь свет в зале.

– Выключатель здесь, рядом, – отозвалась Аусонио. – Он включит свет, когда я его попрошу. – Аусонио вздохнула: – Ну все, я готова. На счет «три». Считай ты.

– Ладно. Один… Подожди. Когда ворвемся в зал, я буду в двух шагах от тебя. Смотри не застрели.