Тайный груз - Олег Кондратьев

Все равно, с Гюльчатай придется серьезно поговорить, пусть добавит строгости и деловитости. И не мельтешит перед глазами! А то действительно как-то… отвлекает. Будем больше времени проводить на свежем воздухе.

Настроение у Талеева было отвратительное. Конечно, интуиции помощника Президента он, безусловно, доверял, но суть порученного лично ему дела от этого никак не менялась: пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что. А журналист принадлежал к тому типу людей, для которых в любом деле необходимо было ощущать… ну… стержень, что ли. Знать «фишку», видеть «расклад». Сейчас ничего этого не было! Даже наоборот: на каждый немногочисленный имеющийся факт тут же находилось свое «но», и вот тебе уже сам факт не факт, а сплошное противоречие.

Почему убили Симакова? Этого не должно было быть! Убийство становилось оправданным только в единственном случае, когда от жертвы получили все, что нужно. Значит, это «все» находилось у Симакова с собой или было спрятано где-то поблизости: в гостиничном номере, в камере хранения на железнодорожном вокзале или в аэропорту. Значит, «все» он привез с собой в одной тощей спортивной сумке? Зачем тогда изощренные пытки? Он бы сам выложил все после хорошего мордобоя. Значит, логично предположить, что основную часть найденного им на Шпицбергене он в путь не взял, а вез лишь «образцы на пробу».

Короче, от Симакова требовали подробностей. Тогда пытки оправданны. Он, конечно, ничего не утаил. Работали над ним профессионально. Но таких «рассказчиков» никогда не убивают до обнаружения искомого. Его должны были доставить сюда, чтобы он показал припрятанное. А его убили под Мурманском! Нонсенс.

Что ж, если повезет, ответ на этот вопрос дадут Толя с Вадимом, а он отправится в турне по предполагаемым «местам боевой славы» Симакова на Шпицбергене. Волка ноги кормят. А Галинку зашлем «казачком» в лагерь дружественных норвегов за кое-какими сведениями. Кстати, любопытно будет попутно прояснить один чисто психологический вопрос: чем конкретно Гюльчатай воздействует на многочисленных островных представителей сильного пола? Ведь там ей придется общаться на только что выученном языке с минимальным словарным запасом, а значит, будет практически исключена возможность «вербального охмурения».

К вечеру следующего дня Талеев едва смог добраться до своих шикарных апартаментов и, не раздеваясь, рухнуть на диван. Черт бы побрал этого Колю-шофера! Еще один экстремал на голову. Их джип рычал и трясся от негодования, когда этот неудавшийся автогонщик недрогнувшей рукой посылал его штурмовать неприступные твердыни. Поскольку сам Гера был плотно упакован широкими и толстыми ремнями безопасности, все «инерционные колебания» стоически принял на себя его внутренний организм, но, похоже, отвратительно справлялся с такими перегрузками. Желудок мотался из стороны в сторону наподобие неповоротливого «языка» главного церковного колокола во время Благовеста. Печень постоянно екала и подпрыгивала, норовя то ли спрятаться за позвоночный столб, то ли раздавить к чертовой матери проснувшийся аппендикс. Что-то непонятное резкой молниеносной болью ломилось в поясницу – наверно, это были оторвавшиеся почки. Диафрагма выгибалась вверх так, что сплющенные легкие, расползаясь по скрипящим ребрам, открывали ей дорогу прямо к гландам, которые так и норовили выпихнуть наружу ставший неповоротливым и шершавым непослушный язык. А Гера… Гера делал все, что мог. То есть двумя руками удерживал собственные челюсти, ежесекундно покушавшиеся – в прямом смысле слова – на этот главнейший орган человеческой речи.

А потом они пересели на снегоход… И вот тут Талеев с пронзительной откровенностью понял, как надежно и комфортно было ему в джипе. То, что для Коли не существовало дорог, было вполне объяснимо и даже распространено среди большинства островных водителей. Но, как поется в старой популярной песне, «нам нет преград ни в море, ни на суше! » Вот это как раз про Николая. Убедившись в прозорливой правоте старой песни о преградах на суше, журналист наотрез отказался от Колиного предложения обозреть изумительной красоты береговые ледяные торосы непосредственно со стороны океана, пересев для этого на небольшой скоростной катер береговой охраны.

– Ни за что, подавиться мне фотопленкой! Не надо видов и ракурсов, к черту наезды и наплывы! Да лучше бы я все смонтировал, не выходя из уютной московской квартиры. Хорошо, девушку с собой не взяли, ей ведь еще в жизни рожать придется. Да-да, от самых естественных, так сказать, причин, а не от сумасшедших подпрыгиваний внутри этой твоей бетономешалки! – это все вслух.

А молча, в душе, очень самокритично: «Тоже мне выискался любитель планомерных тактических мероприятий! Рекогносцировку решил произвести. Присмотреться к будущему театру действий, прочувствовать обстановку. Может, даже обнаружить что-то… Ха! Отсутствие мозгов ты обнаружил, Талеев! Полное непонимание менталитета и крайнюю невезучесть на спокойное интеллигентное знакомство с адекватными и тихими аборигенами».

Получилась «разведка боем» наоборот. То есть бой, безусловно, был – со стихией в лице шофера Николая и причудливыми вывертами геологических аномалий, а разведки – шиш! Господи, как же все тело болит! И голова почему-то. Во, словно изнутри стучит кто-то, прямо барабанит по мозгам кувалдой. Да еще и кричит зачем-то женским голосом. Хотя это, кажется, снаружи. Не открою! Нету меня! ! Я умер! !!

Как же, оставит эта в покое! Ей любой хладный труп реанимировать своим голоском – раз плюнуть. Талеев дотащился до двери, скрипя всеми суставами и едва не повизгивая от боли в напрягшихся до состояния перетянутых рояльных струн мышцах. Открыл замок и отступил в сторону. В номер, как ураган, влетела Гюльчатай. Чуть окинув взглядом общую панораму гостиной, она тут же проинспектировала спальню, душевую и туалет. Потом распахнула створки гардероба и уже не спеша повесила на «плечики» легкую верхнюю кофточку. Сам хозяин номера удостоился её взгляда только в четвертую или пятую очередь.

– Ну, как прокатился, командир? Какое-то лицо у тебя помятое.

– Ты наглая и самоуверенная девчонка! Пользуешься моим хорошим отношением и позволяешь себе черт знает что! – Талеев выглядел всерьез взбешенным. – Что тебе понадобилось в моей ванной? !

Галя слегка стушевалась и покраснела, но быстро нашлась с ответом:

– А как я могу не волноваться, если командир уже полчаса не реагирует ни на мой голос, ни на стук в дверь? Может, его уже террористы захватили!

– Т-а-а-к… Значит, дикие вопли из коридора ты называешь просто голосом, а под стуком понимаешь лишь случайно не завершившееся полным успехом высаживание гостиничных дверей? ! Ну, тогда, конечно, стремительный «облет» моего номера со скоростью сверхзвукового истребителя можно назвать «просто осмотрелась». Нашла что-нибудь?