Франческа - Лина Бенгтсдоттер

– Привет, Сара, – поздоровалась Чарли.

– Привет, – Сара взглянула на нее. – А ты что тут делаешь? В смысле…

Она неуверенно улыбнулась.

– К подруге приехала, – ответила Чарли и кивнула в сторону мальчиков, топтавшихся у прилавка.

– И чего же ты хочешь, сердце мое? – спросил Свенка Сару.

Сара воздела глаза к небу и сказала, что он забыл положить ключ в условленное место. В очередной раз.

– Ах ты черт, – пробормотал Свенка и стал похлопывать себя по карманам куртки. – Куда же я дел, черт подери? А что, своего у тебя нет?

– Мой ключ у тебя, – устало сказала Сара. – А свой ты потерял.

– Ах да, – сказал Свенка. – А тебе обязательно надо домой?

– Да плевать, переночую у Юнаса, – бросила Сара, развернулась и ушла.

«Окликни ее, – хотелось сказать Чарли. – Позови слесаря. Сделай что-нибудь! »

Наконец пиццы приготовились. Совместными усилиями близнецы и Нильс дотащили коробки.

– Он тебе наврал, – сказал Нильс, когда они сели в машину. – Этот старикашка, с которым ты разговаривала, – он тебе наврал.

– Он приехал сюда сам. – Нильс указал на желтую «вольво 240» на парковке. – Вон его машина стоит.

– Может быть, у него есть кто-то, кто его возит? – предположила Чарли.

– Не думаю, – проворчал Нильс. – Ему вообще верить нельзя.

Чарли взглянула на него в зеркало заднего вида.

– Ты его знаешь? – спросила она.

– Один раз в магазине он говорил маме странные вещи. Я его не терпеть не могу.

Когда они вернулись с пиццами, Сюзанна уже поднялась. Она даже приняла душ и встретила их в прихожей с полотенцем на голове. Чарли рассказала, что Нильс сказал о Свенке, но Сюзанна лишь закатила глаза и проворчала что-то насчет детей, которые все преувеличивают.

– Вы с ним общаетесь?

– Я иногда покупаю у него самогонку.

Сюзанна понизила голос.

– Дешево, экологично и создает новые рабочие места. Чего еще желать?

– Ну, чтобы это еще не было противозаконно, если уж подходить совсем педантично.

– Слава богу, мы не такие.

– Вы о чем? – спросил Нильс.

– Ни о чем, – поспешила ответить Сюзанна. – Доставай стаканы и приборы.

Едва Чарли поставила коробки на стол, как мальчишки проглотили большую часть пиццы. Однако ее порадовало, что Сюзанна тоже поела. Подруга сильно похудела по сравнению с летом, а когда в жизни наступает кризис, очень важно есть и спать. Казалось бы, нет ничего проще, но, когда проваливаешься во тьму, это невероятно трудно.

После еды близнецы захотели поиграть с Чарли. В гостиной у них была устроена трасса, а у всех машинок были имена и характеры. Чарли невольно увлеклась их фантастическим миром.

Сюзанна сидела за столом и смотрела на них, не принимая участия в игре. Через некоторое время она бросила взгляд на часы и сказала Тиму и Тому, что время позднее и им пора надевать пижамы, чистить зубы и ложиться.

– Как ты здорово умеешь играть! – сказала Сюзанна, когда близнецы ушли наверх.

– Ты считаешь?

– По крайней мере, по сравнению со мной. Никогда не понимала взрослых, которые могут общаться с детьми, не умирая от скуки. Когда меня все же заставляют играть, я младенец, который лежит неподвижно, а если играем в доктора – умирающий пациент, который не может пошевелиться.

– Думаю, быть с ними постоянно – совсем другое дело, – заметила Чарли. – И потом, то, что родители должны играть со своими детьми – это какое-то новшество, да?

– Похоже, что да, – кивнула Сюзанна. – Во всяком случае, я не помню, чтобы мама или папа когда-либо со мной играли.

Чарли подумала о Бетти. Та не то чтобы прямо играла с ней, но в периоды просветления все, что они делали вместе, казалось игрой – походы в кондитерскую, вечернее купание, танцы. «Ты за кавалера, я за даму».

– Порой мне кажется, что я ни на йоту не лучше собственных родителей, – вздохнула Сюзанна.

– Мы делаем, что можем, – ответила Чарли.

– Они тоже делали, что могли. Ясно одно: этого было недостаточно.

– Да, тут ты права.

Сюзанна глубоко вздохнула.

– На днях я сделала нечто ужасное, – проговорила она. – Разругалась с Мелькером. Он меня спровоцировал, я была уставшая и… я прижала его к стене и стала орать на него, прямо в лицо.

Чарли не знала, что сказать. Она и сама прекрасно помнила, как страшно ей становилось, когда Бетти теряла над собой контроль. «Все к гребаным чертям! »

– Может быть, ты немного преувеличиваешь, – сказала она.

– Я была так близка к тому, чтобы его ударить, так грубо его схватила и…

– Знаешь, я не считала, сколько раз Бетти грубо хватала меня, – проговорила Чарли, – но точно много.

– Ну, Бетти же не такая, как все.

– Просто я хочу сказать – не стоит так строго себя судить.

– А мужику, который признался, что прижал к стене свою жену, ты бы тоже так сказала?

– Нет.

– Я держала Мелькера и кричала в сантиметре от его лица. Ясное дело, это родительское насилие. Он был в таком шоке, что даже не заплакал. И сколько бы я ни просила прощения, я не могу изменить того, что уже произошло. Ничего не могу поделать с тем, как он теперь на меня смотрит.

– Но ты можешь сделать все, чтобы это не повторилось, – сказала Чарли.

Потянувшись за рулоном бумажных полотенец, стоявшим на столе, она оторвала кусок и протянула Сюзанне. Ей хотелось сказать что-нибудь о том, что муки совести – признак здорового начала, гарантия, что она так больше не поступит, но потому вспомнила всех мужей, которые избивали своих жен, а потом громко сожалели об этом, и поняла, что слова – всего лишь пустые слова.

Провалы во времени

– А я и не знала, что ты умеешь играть на гитаре, – говорю я.