Линкоры - Александр Плетнёв

После того как команда, оперативно раскатав пожарные шланги, сбила струей воды лоскуты пламени, а санитары унесли раненых, можно было сказать, что в целом линкор не особо и пострадал. Повреждения от ракетного удара, на удивление, были весьма умеренными и сами по себе не повлияли на боеспособность корабля, хотя из внутренних отсеков продолжал валить густой дым.

Однако прошло не меньше часа, прежде чем команде удалось погасить все источники огня.

Корабли уже двадцать минут никто не обстреливал. В небе лишь иногда из низких облаков вываливались вражеские истребители, с ревом и свистом проносясь в отдалении, наседая на букашки-бипланы.

Вице-адмирал Ибо Такахаси, выйдя на открытую палубу, наскоро оценил повреждения линкора: несколько опаленных шрамов и пробоин в палубе, лохмотья зенитных автоматов, полностью выгоревший артиллерийский пост на топе мачты.

«Поразительно, – подумал вице-адмирал, – даже ни одного доклада о затоплениях! »

Потом направил бинокль на крейсер, отстающий на правой раковине в двух милях от головного корабля.

Линейный крейсер «Конго» горел.

Ему и ракет досталось по странному стечению обстоятельств больше.

Ему и в предыдущем боестолкновении основательно перепало: полностью развороченная палуба и орудийная башня на корме, не считая мелких повреждений.

Сейчас же зенитчики крейсера не успели получить приказ (по большому счету бесполезный) о ведении какого-либо заградительного огня. Ко всему, еще головки самонаведения ракет, словно выискав самые слабые места корабля, донесли свои боевые части до важных механизмов и – самое существенное – погребов боезапаса.

«Конго» пылал. Жаркое яркое пламя выбивалось из-за густого черного дыма. Был заметен крен на левый борт (дался ракетам этот левый борт).

Крейсер медленно терял ход, постепенно уходя с курса. Впрочем, тонуть не собирался.

Адмирал отметил мельтешение фигурок экипажа на палубе, косые струи воды – экипаж боролся за живучесть судна. Порой дым сносило резкими порывами ветра, и можно было увидеть, как с развороченного борта, словно изломанные руки, торчали погнутые стволы орудий. Это было жуткое, жалкое и одновременно завораживающее зрелище.

Ближе к носовой части, куда не доходил броневой пояс, корпус корабля щерился безобразными пробоинами, выставив наружу изломанный металл внутренних переборок. В тех местах, где боевые ракеты встревали в легкобронированные участки, почерневшее железо торчало рваными клочьями, внезапно расцветая аляпистыми бутонами оранжевого пламени – где-то внутри происходила детонация снарядов.

– «Конго» обречен? – Рядом обозначился Тосихиро Иногути. – Будем принимать экипаж к себе на борт?

– Интересно, почему не повторилась ракетная атака? – проигнорировав вопрос командира корабля, спросил адмирал. – Или эти британские самолеты? Почему они не атакуют? Не думаю, что наши гидропланы им как-то могут помешать – мы уже потеряли пять машин, а они, по-моему, ни одного самолета.

* * *

Адмирал не знал, что в данный момент велась острая перепалка между союзниками.

Британцы настаивали, отговаривая американцев от применения ракетного оружия. Из-за его непредсказуемости. Обрабатывался видеоролик, переданный с борта одного из самолетов. Оценивалась эффективность действия ракет против бронированных японских кораблей.

Пилоты «Харриер» пока так и не получили приказ нанести бомбово-ракетный удар, и единственное, что действительно их волновало, так это малый запас топлива. Информация об ограничении нахождения в воздухе, мигая лампочками предупреждения, неумолимо поступала на приборную панель, заставляя их ускорять события. Может, поэтому, планомерно уничтожая ракетами «воздух-воздух» японские бипланы, англичане умудрились сами хватануть ответных, можно сказать, шальных пуль. Одна подраненная реактивная машина, слегка дымя и вереща аварийной сигнализацией, тянулась к родной авиаматке.

Получил пару дыр в плоскостях и «Харриер» флай-лейтенанта Бенсона. И не подозревая о таковых – ничего важного или имеющего контрольные датчики японские пули не повредили, а обзор на короткие стреловидные крылья из выдвинутой вперед к самому носу самолета кабинки был несколько затруднительным.

* * *

Темные тучи выплюнули два тарахтящих поршневыми движками самолета. По звуку и визуально было видно – летчики ведут машины на возможном пределе: изорванные, дырявые плоскости, у одного перебои в работе двигателя, у другого трепещущее лоскутами на встречном потоке воздуха, измочаленное близким взрывом все хвостовое управление. Пойдя над линкором со стороны кормы, гидросамолеты намеревались приводниться по курсу корабля, в надежде, что их подберут на борт. Сунувшиеся было за ними вдогонку реактивные истребители, не рискуя напороться на белые шапки разрывов зенитных снарядов, свечой взмыли вверх.

Один из гидросамолетов неудачно врезался в накатывающуюся с пенным барашком волну, от удара сорвало центральный поплавок, самолет зарылся носом в воду, взбивая пену пропеллером. Второй, более везучий, уже качался на неспокойной длинной волне.

С момента первых взрывов БЧ ракет на японских кораблях прошло не более тридцати минут.

* * *

Тридцать минут назад пилот «Харриера GR. 9a» флайт-лейтенант Элфи Бенсон, подставив крылья набегающему потоку воздуха, взмывая вверх, нащупал локатором переднего обзора в непроницаемой для глаз темной пелене облаков летающий объект. Автоматическая запросная система «свой-чужой» не опознала его как собрата «Харриера». Флайт-лейтенант, не сомневаясь, чей это самолет, после взведения ракеты «воздух-воздух» в боевой режим, захвата ею цели, спустил охотника-убийцу с пилона.

Заваливаясь набок, совершая разворот, летчик следил на информативной панели приборов за совмещением двух точек, отраженных локаторной подсветкой. Эфир привычным фоном потрескивал помехами идущей с севера грозы, шуршал дыханием далеких звезд. Поверху накладывались уверенные и четкие голоса на знакомом наречии операторов боевого информационного центра, команды командира авиаотряда и всего воздушного крыла.

«Харриер», увешанный аппаратурой слежения, уже отвалил на авианосец, спеша полнее удовлетворить любопытство военных спецов.

В командном центре британцев наскоро просмотрели запись ракетной атаки и признали неэффективность подвесного оружия истребителей против тяжелых кораблей.

Два оставшихся над японской эскадрой «Харриера» должны были скинуть свои бомбы на крупных подранков.

Клюнув носом истребителя, Бенсон вывел самолет ниже плотных туч, оказавшись над открытым пространством океана. В восьми милях по курсу дымили пожарами два бронированных монстра прошлого века. В мутной полосе горизонта мелькали силуэты рассеявшейся вражеской эскадры. Пилот покрутил вокруг головой, увенчанной набалдашником гермошлема, только что назад не извернулся: приборы – это, конечно, хорошо и надежно, но сейчас ведется маневренный бой. Тем более что два (точно) самолета противника еще оставались целы… и еще один предположительно – каким-то образом вертлявым бипланам удалось уйти от самонаводящихся ракет.

Подлетать ближе к стелющим черный дым, упрямо живучим бронированным кораблям майор совершенно не боялся – эффективность зенитного огня противника была чертовски низкая. Сбить его могли если только случайно, хотя командир полетной группы неоднократно разорялся в эфир, что если эта случайность произойдет, подбирать с воды будут уже их окоченевшие от холода трупы.