Линкоры - Александр Плетнёв

– Поздно, ребята, – криво ухмыляясь, заметил корветтен-капитан.

– Может, они были заняты спасением экипажа транспорта, – предположил штурман, – а теперь примутся за нас.

И словно накаркал.

– С кормы быстро приближаются два эсминца, – тревожно доложил акустик. Затем послышались резкие металлические импульсы английской радиолокационной системы «асдик» – высокочастотная звуковая волна ударяла о поверхность лодки, как молоточек камертона, отражалась и возвращалась на эсминец эскорта. Британский оператор эхолота наводил охотника на немецкую подлодку.

– Право руль! – Командир согнулся над штурманской картой. – Фриц…

Но договорить ему не дали. Сначала акустик прокричал, что эсминцы прибавили ход, потом неожиданно справа и по курсу раздались резкие взрывы, потрясшие весь корабль. В отсеках погас свет, полетели приборы, инструмент. Люди с трудом удержались на ногах.

– Лево руль! Держать курс! Устранить повреждения в отсеках! Черт возьми, кто это был?

Включилось аварийное освещение. Из отсеков поступали доклады о повреждениях.

– Штурман, мне не нравится это рысканье, держать курс!

– Повреждение горизонтальных рулей! – По лицу Фрица катились крупные капли пота.

Командир пытался резко поменять направление, надеясь, что образовавшиеся после взрыва массы пузырьков собьют охотников со следа, но субмарина шла почти прежним курсом, выписывая циркуляцию с большим радиусом. Ко всему, в торпедном отсеке образовалась течь.

Моряки, погруженные по пояс в холодную воду, боролись с бьющими из щелей струями, однако полностью преградить доступ воде они не могли… отсек медленно наполнялся.

– Слева по корме сто пятьдесят и двести шумы эсминцев! Идут на нас! – Голос акустика звучал почти бесстрастно, но появившаяся хриплость выдавала его волнение.

Командир чувствовал на себе вопросительные взгляды – люди ждали, какую он подаст команду. Снова импульсы «асдика» настойчиво и угрожающе колотили по корпусу лодки.

– Дистанция?

Акустик не успел ответить. Ставший почти фоном зудящий шум отдаленных винтов «охотников» вдруг резко навалился, заполнил все сжатое пространство рубки громкой дробью – над самой лодкой на полном ходу прогремел винтами эсминец. Секундами позже раздались оглушительные взрывы. Первое мгновение казалось, что U-211 раскололась пополам – лодку качнуло, мотнуло на правый бок, появился дифферент на корму. Двух механиков, занимавшихся горизонтальными рулями, выбросило из своих кресел в клапанное отверстие.

Погасло аварийное освещение. Плиты палубы подпрыгивали и били по ступням, отброшенные со своих мест подводники тут же вскочили, шаря руками в темноте, бросились на боевые посты. Моргнули, погасли и вновь выдали тусклый свет аварийные лампы. Лодка медленно выравнивалась с крена, а вот дифферент угрожающе рос.

Стальной корпус скрежетал и скрипел, клапаны раскрылись, прокладки баллера руля дали течь, вскоре днище кормы заполнилось водой.

Едва ли не все электроизмерительные приборы вышли из строя. Разбился пузырьковый дифферентометр.

Из отсеков, перебивая друг друга, докладывали о серьезных повреждениях, однако боевые посты на корме молчали. Глубомер быстро отсчитывал критические метры – лодка стремительно теряла плавучесть, все более опускаясь на корму. Вниз по центральному проходу покатилось все, что не было закреплено, включая цепляющихся за все возможные ступы матросов. Снова померк свет.

– Включить аварийное освещение! Всем перебраться в носовой отсек! – приказал командир.

Команда в полумраке карабкалась вверх на руках и коленях, опираясь на клапаны, насосы и любые подвернувшиеся выступы. Мимо Хаузе, выполняя приказ, без всяких эмоций проплывали мокрые, пропахшие машинным маслом, грязные и потные бородатые физиономии с налитыми кровью глазами. Вдруг послышался протяжный скрип. Казалось, что ужасное давление воды сейчас расплющит стонущий корпус подлодки.

– Продуть балласт!

Сжатый воздух высокого давления выдавил воду из балластных резервуаров. Это привело к просачиванию пузырей за борт, которые устремились к поверхности – отличная указка эсминцам противника для прицельного бомбометания.

Серия очередных взрывов ударила по лодке настолько чувствительно, что корпус треснул сразу в нескольких местах. Снова с минутной паузой мигнуло аварийное освещение.

Карл Хаузе понял, что это всё. Помутневшим взглядом он видел, как прямо перед ним лопается по шву переборка. Из образовавшейся щели бешеным напором в разные стороны ударили фонтаны воды. Лопнула последняя аварийная лампа, и свет в его глазах померк.

«Уже навсегда», – подумал он.

Наше время

Международная космическая станция

(383 километра над уровнем моря)

– «Памир»! ЦУП на связи. Вы могли бы взглянуть на восточную часть Европы?

– Одну минуту. А что там надо увидеть? Она еще не вышла из-за горизонта, хотя… в атмосфере рябь какая-то присутствует… или с аппаратурой опять проблемы…

– Конкретней нельзя?

– Непонятно… Европа все еще на темной стороне.

Оставив коммутатор и взяв паузу с ЦУП, командир российского экипажа МКС Олег Котов пересекся взглядом с Масловым – бортинженером экипажа, пожал плечами на его молчаливый вопрос и продолжил ковыряться в электронных потрохах барахлящего блока.

Последние несколько часов на МКС выдались не просто напряженными – авральными и почти критическими. Волна отказов аппаратуры и вызванные этим аварии и паника докатились до космической станции лишь через полчаса, как все началось на Земле. Точнее, паника царила в центрах управления полетами, особенно в Хьюстоне.

У американцев к тому же пропала связь с большинством спутников [47 - На тот момент на МКС находились только русский и американский экипажи. ].

А на орбите была напряженная работа, с давящим ощущением фатальной грани выживания. Оно, это ощущение, всегда присутствовало, несмотря на то что полеты в космос утеряли романтический окрас, именуясь обыденным словом «работа». Но в этой повседневности всегда незримо висели факторы, которые делают работу космонавта не просто опасной, а смертельно опасной. Где нет места неверным действиям и человеческой ошибке, где и так присутствует возможный отказ техники: при старте, при прохождении через активные слои атмосферы, на орбите, от случайного метеорита или разгерметизации. Всегда остается определенный процент вероятности сгореть при посадке, да и просто гробануться о землю. И вот оно произошло… непредвиденное, нештатное, но пока контролируемое.

Хрен знает, как там было у соседей… то бишь в американском сегменте станции. Тоже, видимо, аврально пытались восстановить системы. Только им наверняка хуже – у них электроники поболее напичкано. Периодически переговариваясь по внутренней связи с янки, Котов слышал, как они там то гундосили на своем англо-янкском, то орали факами, явно выходя на Хьюстон. Однако тоже без отчаяния, но явно требуя: вытащите нас отсюда! !!