Рик Саттор. Курсант Его Величества - Юлия Цыпленкова

– Я бы вытянул, – упрямо произнес Рик и залпом осушил содержимое стакана.

– Молчи, раздолбай! – рявкнул Георг и указал на дверь: – Прочь с глаз моих. И никаких увольнительных, лично позабочусь. Как поняли?

– Вас поняли, господин полковник, – вяло отозвались парни.

– Не слышу.

– Вас поняли, господин полковник! – гаркнули курсанты Третьей Космической Академии, и старший коммандер закончил беседу кратким:

– Свалили.

Теперь уже действительно не имело смысла продолжать разговор. Боб – водитель, отсутствие увольнительных, а что еще мог придумать полковник, оставалось только догадываться. На догадках парни и решили остановиться. Поэтому ретировались из комнаты Георга быстрей, чем он успел поставить стакан на столик. Саттор проводил бегство сына и его друга мрачным взглядом, после криво усмехнулся и повторил уже в который раз за этот вечер:

– Раздолбаи.

Чтобы не искушать судьбу, парни скрылись в комнате Рика. Младший Саттор достал конспект, завалился на кровать и попытался углубиться в чтение. Егор, поерзав на стуле, открыл было рот, но, не заметив у приятеля желания вести сейчас беседы, вздохнул и развернулся к столу. Вскоре он уже корпел над своей тетрадью, что-то увлеченно вычерчивая. Рик скосил глаза на Брато, после поглядел на свой сендер, валявшийся на подушке, но отрицательно мотнул головой и вернулся к конспекту.

Материал не шел. Взгляд парня уже по десятому разу скользил по первому абзацу, но смысл прочитанного так и не отложился в голове курсанта второго курса Рикьярда Саттора. Наконец, он откинул в сторону тетрадь и ожесточенно потер лицо. Чтобы хоть немного отвлечься от невеселых дум, Рик поднялся с кровати и прошелся по комнате, затем остановился за спиной Брато и заглянул ему через плечо.

– Твою мать, Егор! – рявкнул Саттор, рассматривая чертеж, который с такой увлеченностью делал приятель. – Нам еще за этот эксперимент выгребать!

Брато бросил на друга рассеянный взгляд, после вытянул руку и, не глядя, оттолкнул склоненную над ним голову Рика.

– Не мешай, – буркнул он.

– Да пошел ты, – фыркнул Рик, подхватил контактор и направился к двери.

Когда он выходил из комнаты, Егор уже начал расчеты. Саттор обернулся, смерил Брато мрачным взглядом, но усмехнулся и покачал головой, проворчав:

– Как всегда…

И он был прав. От того замкнутого ребенка, тяжело переживавшего потерю родителей, каким Егор Брато пришел в кадетский корпус, не осталось ничего. С тех пор, как Рик и Егор сблизились, еще в первый год обучения, всегда отстраненный и равнодушный мальчик с необычными для уроженца империи глазами начал оживать. Вскоре его интерес к жизни и к собственному будущему заметно возрос, и перед летними каникулами заливистый хохот полукровки стал одним из самых привычных звуков, раздававшихся в казарме младшей группы.

На второй год обучения в Егоре Брато обнаружилась любовь к подначкам и розыгрышам. Беззлобным и не особо обидным, но пару раз Егор связался с кадетами постарше и чуть не получил по шее. Пришлось вмешиваться его закадычному и более серьезному дружку – Рику Саттору, чтобы погасить в зародыше готовый вспыхнуть пожар. Впрочем, на ворчание Рика, когда они остались наедине, Брато ответил круглыми глазами и возмущенным:

– Это у них нет чувства юмора, я тут при чем?

– Зато навалять могли по-серьезному, – ответил Саттор. – Об этом не думал?

– Так ты же рядом, – пожал плечами Егор и широко улыбнулся, разом погасив желание надавать ему по шее у самого Рика. Тот махнул рукой и произнес излюбленное слово своего отца:

– Раздолбай.

– Ага, – жизнерадостно кивнул Брато, но к старшим ребятам больше не лез.

А на третий год, незадолго до зимних каникул, Рик проснулся от шипения в ухо:

– Вс-ставай, с-соня, вс-ставай. Хватит мазать подушку слюнями. Встава-ай.

Первое, что разглядел сонный мальчик, это бордовые глаза своего приятеля. Егор был заметно возбужден, он закрыл Саттору рот ладонью, воровато оглянулся и кивнул на выход из спальни. Рик широко зевнул, сунул ноги в тапки и, не раскрывая глаз, пошел за другом, почесывая взлохмаченную голову. Их путь закончился в туалете, где Брато сунул приятелю его одежду и велел:

– Одевайся.

– Зачем? – спросил Рик, снова зевнув.

– Ты дурак, что ли? – возмутился неугомонный кадет Брато. – Раз говорю, значит, надо. На черта спрашиваешь? Давай-давай, шевелись, сынок, – закончил Егор покровительственно.

Так и не успевший до конца проснуться, Саттор послушно натянул комбинезон, чистые носки, приготовленные на утро, уже сунул ногу в ботинок и, наконец, очнулся. Распрямившись, Рик прищурился, склонил голову к плечу и вопросил:

– Что ты опять придумал?

Егор усмехнулся и сунул руку в карман. После вытащил карточку – ключ-вездеход, на котором стояло имя ректора, и важно произнес:

– Видал?

– Сдурел? – искренне поинтересовался Рик.

Брато закатил глаза.

– Иногда ты меня просто бесишь, – заявил он.

– Это ты меня бесишь, – зашипел Саттор, начиная закипать. – Нас завтра из кадетского корпуса выпрут!

Егор зафыркал, махнул рукой, но до ответа все-таки снизошел.

– Во-первых, дядя меня в приют не отправит. Ну, поорет, ну, в карцер, ну, плац подметем – жить можно. А во-вторых, ты поддался моему дурному влиянию. Могу сказать, что я тебя заставил…

– Но я не поддался! – воскликнул Рик, и Брато спешно закрыл ему рот ладонью, состроил страшную рожу и зашипел:

– Тс-с-с, совсем, что ли? Сейчас капрал припрется, и пойдем в карцер…

– Мы и так там будем, – ядовито ответил Саттор, отпихнув руку приятеля.

– Разумеется, – кивнул Егор. – Но одно дело – идти в карцер после полета на симуляторе, а другое – за нарушение режима. Первое намного интересней.

– Симуляторы? – Рик поджал губы, некоторое время думал, после спросил: – Как мы туда пройдем?

– Во! – Брато ткнул ему в нос вездеходом ректора.

– Да иди ты, – Саттор отбил руку другу. – Я говорю, как пройдем? Там патруль, потом дежурные в учебном корпусе. И активация программы…

– Доверься мне, – в голосе красноглазого авантюриста снова появились покровительственные нотки. – Я всё продумал.

– Угу, – мрачно кивнул Рик, – когда ты в последний раз всё продумал, мы драили казарму.