Уникум - Владимир Поселягин

И да, душевых тут нет. Хочешь помыться – озеро под боком. А у песчаного пляжа бьют ключи, и вода там ледяная. Уже давно вырубили в стороне камыши, сделали спуск к воде с мостками, там вода теплее. Но я поленился с усталости туда идти, зато взбодрился в холодной воде, щёлочью отмывая следы масла с рук. Сейчас же, как и все, вскочив с койки, прислушался к близкой бомбардировке, рёву моторов над головой, пулемётным очередям и заорал:

– Покинуть палатку! Залечь, ожидая окончания бомбардировки!

Схватив в охапку вещи, которые вчера специально заготовил, я одним из последних покинул палатку, и вовремя, чуть позже та сложилась от удара взрывной волны и обзавелась осколочными и пулевыми отверстиями. Один из штурмовиков прошёлся пушками и пулемётами по палаткам. Глядя, как горят несколько танков на стоянке и ещё несколько лежат на боку – прицельно бомбы сбрасывают, гады, я только обматерил немецких лётчиков. Среди лежавших на боку был и мой. После подобного ремонт там нужен более чем серьёзный и не на один день. Рухнув в траву чуть в стороне, я переждал, когда надо мной пройдёт очередной бомбардировщик, и, вскочив, рванул к роще. То, что я обнажён, мне нисколько не мешало. Удивительно, но факт, в полку даже среди прачек не было никого женского пола. Пять дней назад в полк прибыл военфельдшер, я сразу же рванул на него смотреть, но и он мужиком оказался. Кстати, парни из моего экипажа не потерялись в панике, а держались рядом со мной. Мы впятером забежали в рощу и укрылись среди деревьев. С нами ещё двое прицепом шли, видимо, заметили, что мы панике не поддались, и решили поблизости держаться.

– Одеться, – велел я.

Хм, только мой мехвод форму прихватил, хотя вот сапоги забыл. Комбез я сдал в стирку, надел свою форму сержанта. Сапоги натянул, портянки свежие, как и комплект нательного белья. Это запасной был, основной-то в стирке, как и комбез. Пилотку пока убрал в сидор, а надел шлемофон. Проверил документы в кармане гимнастёрки: удостоверение командира и корочки комсомольца. Планшетку на бок, ремень с наганом застегнул. Помимо аккордеона при мне еще два сидора было. Один мой, второй тот, что мне выдали с пайком. Самого пайка не было, съели всё, пока танк ремонтировали. Так что я сложил его и убрал в свой вещмешок. К слову, мне как командиру танка не всё выдали, что требуется. Дали много что, даже круглый армейский котелок и ложку, но я не получил бинокля и планшетки с картой. Мол, нет в наличии. Ладно, планшетка своя есть, с ней ходил, а за бинокль половинка морского. К слову, когда подкрашивали танк, я закрасил зелёным латунные части бинокля, теперь хоть демаскировать не будет. В будущем краска облупится, грунтовку сперва наложить нужно было, но пока и так нормально.

Проверив наган, убрал его обратно в кобуру и, прислушивавшись к близким пулемётным очередям, проворчал:

– Проснулись.

Это я о двух установках счетверённых пулемётов, что были размещены в кузовах «полуторок», которые стояли у штаба. Они открыли огонь только сейчас, когда немцы, завершив работу, уже удалялись.

– Встаём. Немцы убрались. Сейчас наша задача – помочь раненым. Дальше как командование решит.

Паники и неразберихи хватало, но постепенно они сходили на нет. Я же, командуя, смог создать островок спокойствия, стали сносить туда раненых. Медики, те, что выжили, когда бомба ухнула у их палаток, оказывали раненым срочную помощь, чтобы те кровью не истекли. Пять машин с ранеными направили в Ровно, в медсанбат. Там разберутся, кого куда. У нас же шло распределение танков среди выживших. Мой осмотрел инженер и признал повреждённым. Нам с мехводом достался ХТ-26, а так как это машина для экипажа из двух человек, наш башнер направился усиливать другой экипаж. Танк был на ходу, но осколок бомбы пробил броню с левой стороны. К счастью, других повреждений танк не получил, не считая согнутого рычага управления. Осколок выбросили, отверстие заткнули тряпкой, мы перенесли и сложили на корме танка свои вещи, после чего принялись за заправку баков и огненной смеси, да и патроны к пулемёту получили – кроме огнемёта в башне ДТ был установлен. Кроме машин дежурного взвода, танки, имея полное вооружения на борту, не имели боеприпасов и топлива, всё было изъято – по технике безопасности. В других частях было несколько случаев возгорания танков из-за разных неисправностей, и от взрывов пострадали соседние, вот и поступил такой приказ. Действует он уже два года.

После заправки я добежал до палатки интендантов, её только пулями слегка побило, а так на месте стояла. Стал требовать специальный огнеупорный комбинезон. Вообще-то это жуткий дефицит, но я знал, что у интендантов они есть. К счастью, те пока не при шли в себя, и я смог получить то, что хотел. Сразу натянул его поверх формы – как раз по размеру. А мехводу чуть позже отнёс. Правда, ему достался повреждённый, одна штанина пулей была пробита, но тот не расстроился и тоже комбез сменил. Вместе мы набили патронами пулеметные диски. То, что осталось, это около трёх сотен патронов, убрали в мой запасной вещмешок, туда же десять гранат Ф-1 положили (запалы отдельно) и пять пачек патронов к наганам – мы с мехводом одинаково вооружены были.

Все боеготовые танки приказали перегнать к дороге, что вела на трассу Ровно – Луцк, там стали формировать новые подразделения. Мой вошёл в отдельную роту огнемётных танков – всего семь машин набралось, что были на ходу – командование принял старший лейтенант Фёдоров, командир роты боевого обеспечения полка. Экипажи выстроились у своих танков, и комиссар закатил речь на полчаса, говорить он умел, как и зажечь злость на вероломного врага. Я сам с интересом слушал.

Когда поступил приказ «по машинам», мы с Серёгой Жилиным быстро устроились в танке и, включившись в колонну, направились куда-то в сторону границы. Я сидел в открытом люке, свесив ноги внутрь башни. Хорошо, что очки выдали вместе со шлемофоном, они спасали от пыли, что стояла над колонной. Глянув на часы, определил, что покинули мы расположение в час дня. Завтрака не было, а вот обедом покормили, горячим, прямо с кухонь – суп был рисовый с рыбой и свежий хлеб с чаем, второго не было. Еще на три дня сухпая выдали каждому экипажу.

Длины шнура шлемофона не хватало, чтобы подключиться к оборудованию внутренней связи. Да даже если бы и хватало, то подключаться не к чему – оборудование было изъято, видимо на ремонт. Поэтому мы с меховодом договорились о сигналах. Хлопаю его по правому плечу – повернуть направо, по левому – соответственно налево. Бью по спине – дать максимальный газ. По голове хлопаю – стоп машина. Пока хватит.