Нет тени на твоем лице - Милана Милая

– В который раз повторяю вам, маркиз Гавани, герцог никого не принимает. Вы смотрели, который час? Приходите завтра!

– Диего, полчаса назад в палаццо графа Морозини я скомпрометировал Франческу на глазах у множества свидетелей…

От этих слов дворецкий сначала бледнеет, потом покрывается красными пятнами. И без слов ведет меня к кабинету хозяина дома, даже без доклада. Потому что у него нет выбора. И ни у кого нет! Я никогда и ничего не боялся, мне лишь было жаль в этот момент бедную девушку, которая сама того не подозревая, подписала себе ужасный приговор.

– Что вы здесь делаете? Вы в курсе, что я никого не принимаю? – Герцог сидит за столом, в темноте, лишь догорающие в камине поленья тускло освещают эту комнату. Диего благоразумно закрывает за собой дверь с той стороны, а я, не ожидая приглашения, разваливаюсь в кресле напротив стола. – Не много ли на себя берете, молодой человек?

Аньежио даже не разозлился моей наглости, но я знал, что взрыв неминуем. Так чего ждать. Все выглядело не так, как было на самом деле, но сейчас причины и оправдания никому не помогут…

– Я скомпрометировал вашу дочь герцог. Наш поцелуй видел дож и персидский посол. Отвертеться не получится. Мне жаль. Я предложил Франческе стать моей женой…

С волнением смотрю, как герцог воспримет эту информацию. Мне правда жаль, выбора у девушки нет. Впервые рассматриваю отца Франчески, как противника. Сколько ему лет? Около 45? Как минимум он выглядит на 10 лет моложе, седых волос в его густой черной шевелюре почти не было. И я знал, что он полон сил и энергии. И еще неизвестно, кто из нас победит, если завяжется драка.

– Нет! – Герцог отвечает спокойно, как будто ничего не произошло. И даже малейшего сомнения в ответе у него не возникло. Отмахнулся, как от мухи надоедливой. – Никогда я не дам разрешения на этот брак!

– У вас нет выбора, если не хотите, чтобы сплетни о дочери расползлись по всей стране! Ваш высокий статус вам не позволит…

– Как ты посмел даже приблизится к ней? – Шипит он, приподнимаясь в кресле. Вижу самую настоящую ненависть во взгляде, но мне не привыкать. Я сам себя не меньше ненавижу. – Я ведь предупреждал тебя, Алессандро, держаться от моей дочери подальше!

Да… С этим не поспоришь. Я и сам не понимал, откуда эта странная слабость к Франческе. Это теплое чувство в груди. По пальцам можно было пересчитать людей, к которым я испытывал теплые чувства, и Франческа была одной из них. Так почему же я не уберег ее от самого себя? У меня нет ответа. Но Аньежио не знает, что я не причиню его дочери вреда, наоборот, дам ей свободу, о которой многие и мечтать не смеют…

– Молчишь? – Герцог наконец вскакивает со своего кресла. И я тоже поднимаюсь. Хочу быть готовым к нападению. Наши лица на одном уровне, мы оба высокие, и пусть герцог старше меня лет на двадцать, он силен как бык! – Тебе мало шлюшек в Венеции? Взялся за невинных девочек, как твой отец?

Я знал, что этот упрек будет когда-нибудь брошен мне в лицо. Даже боли не испытываю. Ненавидеть меня сильнее, чем я сам себя ненавижу, было невозможно.

– Мой отец предпочитал мальчиков! Думаю, вы в курсе… – Отвечаю, стараясь, чтобы голос звучал твердо и насмешливо. Это больная для меня тема. Непереносимая. То, о чем я никогда не говорил ни одному человеку, а в обществе ходили лишь неясные слухи. А вот герцог знал! И я не хочу спрашивать откуда.

– Давно наблюдаю за тобой! Все жду, когда проснется твоя дурная кровь…

– И как? – Спрашиваю с усмешкой, а у самого все кипит внутри. Герцог был одним из лучших людей, которых я знал. А я выродок… – Не разочаровал?

– Все хотел спросить, щенок, папочка твоими услугами тоже пользовался? – Надеюсь мне удается спрятать реакцию на эти слова. Потому что непроизвольно вспомнил то, что делал со мной мой отец… Мне самое главное, чтобы никто не увидел, как я внутри разваливаюсь на части! – Понимаю, почему ты стал таким развратным. Яблоко от яблони…

– У вас не получится меня оскорбить, герцог! – Собираю себя в единое целое, чтобы ответить равнодушно. – Если у вас есть доказательства, предъявляйте. Если нет, можете сколько угодно высказывать мне свои сомнения наедине. Если хоть слово, произнесённое здесь, выйдет за пределы этого дома, я собственноручно вас убью!

– Гавани, мы переживем этот позор! – Аньежио отходит от меня, поняв, что я не ведусь на провокацию, и подкидывает несколько поленьев в огонь. – У меня хватит власти и влияния, чтобы утихомирить сплетни. Я не отдам свою дочь добровольно в руки извращенца!

Он смотрит на меня непроницаемым взглядом, ждет реакции… Какой интересно? Думает, буду отрицать? Что-то доказывать? Не дождется. Я бы свою дочь тоже не отдал такому, как я! Никогда! Только вот у меня детей не будет, чтобы это проверить. На самом деле герцогу не о чем переживать!

– Я обещаю вам, что уеду сразу после свадьбы. Как минимум на несколько лет, и скорее всего, герцог, живым вы меня больше не увидите. – Я говорю ему это не ради него, а ради Франчески. – Если вы дадите согласие на этот брак, ваша дочь через некоторое время станет богатой вдовой, за которой в очередь выстроятся претенденты на ее руку и сердце. Меня можете не бояться!

– Обещай мне, что не вернешься! – Аньежио пристально на меня смотрит. А я могу лишь одно ответить.

– Я могу пообещать, что сделаю все возможное, чтобы не вернуться! – И это правда…

Неожиданно хлопает дверь, прерывая напряженное молчание в кабинете, и вихрем врывается Франческа! В своем нежном белом платье, подчеркивающем еще не совсем сформировавшуюся фигуру. Но помоги господи мужчинам Венеции, когда через пару лет эта девушка превратится в женщину…

– Папа! – Ни следа апатии на лице герцога, когда он обнимает свою дочь. Я знал это качество герцога, когда его семье грозила опасность, он превращался из напомаженного аристократа в смертельно-опасного противника. Этого Франческа и хотела, только вот все немножко пошло не по плану.

– Гарацио, как такое могло случится в твоем доме? – Набросился герцог на графа Морозини, вошедшего вслед за Франческой. – Причем уже не в первый раз! Сначала Тициану похитили у тебя из-под носа, теперь вот это… Азалия, а ты куда смотрела?