Радужная вдова - Роман Канушкин

Обычно в такие моменты, моменты разговоров о часах, Лютый преображался. Иногда его зашкаливало, и он пускался в рассуждения о природе времени, в философствования о концепциях и спорах, которым уже не одна сотня веков… Однажды – с тех пор прошло уже почти лет десять – они махнулись часами. У Игната были «командирские» и стоили пятьдесят рублей. У Лютого – великолепный золотой хронограф «Longines». Игнат тогда оказал Лютому одну неоценимую услугу. Ни о каком выражении благодарности он слышать не хотел, и Лютый предложил махнуться часами. Лютый пристроил «командирские» в свою коллекцию, но носил их крайне редко, мотивируя тем, что люди не так поймут. Ему для крутости было положено что-нибудь золотое и швейцарское. Когда вы только вырываетесь из нищеты, все эти игрушки многого стоят. Тракторные цепи на шее, малиновые пиджаки, мобильные телефоны на столе в ресторане и малиновые «шестисотые» под вашей задницей… Теперь Лютый понимал, что все это было с голодухи. Теперь это стало мишурой, и Лютый мог себе позволить появиться на самом дорогом и престижном сборище Москвы, на свадьбе своего младшего брата, на мероприятии, которое станет поворотным и возвестит и врагам, и друзьям о рождении, наверное, самого могущественного объединения, на мероприятии, собравшем и криминальных авторитетов, с которыми раньше не клеилось, и элиту страны, которая раньше могла и побрезговать, и где наряды, драгоценности, автомобили и наручные часы уже являлись информационными поводами для колонок газет и журналов, – теперь Лютый мог позволить себе появиться здесь в стареньких «командирских» часах, купленных в военторге за пятьдесят рублей.

– Да, Игнат, теперь я могу себе это позволить. Еще год назад не мог, а теперь – могу. – Лютый перешел на шепот и состроил комичную гримасу: – Вся эта рафинированная публика, из тех, кто раньше даже руки бы не подал, – они все очень любят деньги и по большому счету уважают лишь силу…

– Знаю! – так же шепотом ответил Игнат. – Так говорят в кино…

– Разденься я сейчас догола, они и не подумают, что Лютый псих, они скажут, что он – эксцентричный… Потому что у него есть очень много того, что они любят, а у психов этого нет.

– Мудреешь, Рыжий, – усмехнулся Игнат. – Это уже лучше.

– Не. Я все это и раньше знал. Только я в это не верил, думал, что все это из книжек. А вот теперь прошел сам. Такая школа жизни.

– Что ж, довольно неплохо для мальчика с заводских окраин, – сказал Ворон.

– Для мальчиков, Игнат, для мальчиков… Потому-то я и предлагаю тебе быть со мной. Ты мне нужен. Ты же видишь, что сегодня создается нечто… Но я прекрасно понимаю, что лезу прямо в стаю акул. – Лютый сделал еще один большой глоток шампанского. – И когда мне пустят первую кровь – а без этого невозможно – и вся стая будет готова разорвать меня – ты же знаешь, они чувствуют кровь, – мне будет очень нужно, чтобы кто-нибудь меня прикрыл. Понимаешь?

– Понимаю.

– Ну тогда в чем дело, если понимаешь?

– Понимаю, Лютый. Но пока это невозможно. И это вовсе не мой личный каприз.

– Ну вот что ты заладил? И что это за херня? ! Сколько ваших уже давно работают…

– Не совсем. Там, откуда я ушел… Просто так оттуда не уходят. Мне дали такую возможность, и это дорого стоило.

– И что?

– Ты был одним из главных клиентов, Лютый, – тихо произнес Игнат. – Мы оба были очень близко к черте… стояли на грани.

– Что это значит? Похоже на рок-н-ролльную песенку.

– Ты бродил очень недалеко от фокуса оптического прицела. Возможно, сейчас кое-что начнет меняться. Ты вовремя начал выруливать из криминала. Очень вовремя.

– Сукин ты сын. И контора ваша сучья.

– Я здесь ни при чем. И в первом, и во втором случае.

– Но теперь, когда ты ушел…

– Все верно. Но должно пройти время.

– Во как все разложил. Прошлое так и будет держать нас за… за…

– За яйца, – усмехнулся Игнат.

Лютый тоже улыбнулся.

– Ладно, предположим, – произнес он. – А что ты говорил про время? Сколько ждать? Год?

– Не думаю. Я же говорю – сейчас многое начало меняться.

– Значит, меньше.

– Скорее всего так.

– И чем будешь заниматься?

– Самое лучшее – собственное охранное агентство, сам себе голова.

– Скажи сразу – «наемник», – усмехнулся Лютый.

– Говорю. – Игнат дружелюбно смотрел на него.

– И что?

– Но пока не тяну. Финансы, романсы… и все остальное. Поэтому и устроился тут в одну контору.

– Собственное агентство – твоя мечта? Рок-н-ролл никогда не умрет?

– О нет! – Теперь уже Игнат рассмеялся. – Моя мечта – плескаться в коралловых рифах с пятнадцатью голыми телками. Да… Но пока надо работать. Это все, что я умею делать.

– Если я куплю тебе агентство?

– Не сейчас. В любом случае спасибо.

– Игнат, мне действительно может понадобиться твоя помощь. Братан, как это уже бывало, но…

– В любое время, Лютый. Но пока лучше считать, что я работаю там, где работал. Пока.

– Я хочу сказать, что мы… Эта жизнь… Мы начали с задворков, пацаны… Ты прошел по секретным коридорам, я – по черным дворам, но мы выбрались. Мы оба выбрались из всего этого дерьма. Я хочу сказать, что теперь-то мы, наверное, свободны? .. И никаким козлам ничего не должны.

– Очень бы хотелось, чтоб было так.

– Так оно и есть. Я готов подождать, но не тяни уже с этим. Как тогда, в школе, со склянкой кислоты, помнишь?

– Как ты Филе плеснул в рожу… Еще бы!

– Сделали мы козла, Игнат, сделали. И сразу все переменилось, как стали вместе. И сейчас такое время.

Наверное, Лютый был прав – это время приближалось с неумолимой быстротой. И наверное, каждый из них подумал, что так можно дружить только в детстве, а потом многое меняется. Но что-то остается. И Лютый думал, что чем больше этого «что-то» останется, тем ты менее одинок в этом мире. Все, наверное, так.

– Ладно, Игнат, пойду обходить гостей. Но как только появятся молодые, хряпнем водки.