Мой Каракурт - Анна Желяскова-Берлинская

Помню, шли в школу и, возвращаясь, долго задерживались у репродуктора и слушали песни Шульженко, Зыкиной – их включали по заявкам участников ВОВ. Но особенно нам нравилось слушать мелодии – Прокофьева, Свиридова, Кобалевского, Хачатуряна, Шестаковича, Дунаевского, Хренникова. Возле речки задерживались, обсуждая певцов, композиторов – нравится, не нравится.

Также долго слушали по радио, как читали списки военнослужащих, люди которые потерялись во время войны, искали своих родственников. Мы, дети, рожденные после войны, играли в войну и военные игры.

Так как в селе не было большой школы, все дети села учились в разных домиках села, обычно с двумя комнатками. Школьные классы были возле церкви, Чайной, в доме, где сейчас Правление колхоза, в домике бывшего интерната, в нижней школе.

Нам посчастливилось первые два года проучиться в домике с двумя комнатами, где сейчас находится сельский Дом Культуры. В нем учились наш класс с классным руководителем Желясковой Верой Юрьевной и класс «Б» с классным руководителем Михайловой Надеждой Сергеевной.

Нелегко было нашим первым учителям. В саду мы, в основном, говорили на албанском, гагаузском, болгарском языке. А вот русского языка мы там не слышали, да и не от кого было – в селе в то время русских не было. Пришлось учительнице учить нас говорить, хотя бы элементарно, на русском языке, не будет же она вести уроки одновременно на трех языках.

Как же трудно мне было выучить русский язык! За весь первый класс я с большим трудом освоила азбуку и долго не могла научиться читать. Я никак не могла взять в толк, почему же из букв «эм», «а», «эм», «а» получается слово «мама». По-моему, совсем другое слово должно получиться – куда же девается звук «э»?

Читать я толком не умела ни в первом, ни во втором классе. А поскольку девочка я была очень звонкая, на все школьные праздники мне задавали выучить стихи. И как же я выходила из трудного положения? Очень просто. Соседка Парталы Анна Константиновна помогала мне. Хоть она и была на год младше меня, но уже умела читать – в детстве она отдыхала в санатории, там ее и научили. На улице мы бегаем, играем в подвижные игры. Она мне прочтет первую строчку стиха – а я запоминаю. Бегаю по улице и повторяю про себя много раз первую строчку стиха, затем вторую – так и выучила стихотворение в десять строчек.

Но если запомнила, то на всю жизнь! Даже сейчас помню небольшое стихотворение, заданное мне на седьмое ноября.

Эль би мир кисян меним сян,

Юрдум ювам меским сенян,

Айлыдарым кенул джандан,

Азербайджан, Азербайджан!

Помню, после нулевого класса проучились уже две или три недели в первом классе. И к нам поступил новичок – Кайрачко Сергей, который, кстати, говорил на русском языке. Учитель спросил, с кем он хочет сидеть. А Сергей ответил: «Хочу сидеть за первой партой с этим мальчиком». Они так и просидели весь первый класс вместе. А этим мальчиком был Узун Михаил, самый хулиганистый в классе. Куда бы мы ни шли с учительницей в поход, он всегда показывал нам свой характер: то девочку толкнет в речку, то друга толкнет вниз с обрыва, то на самое высокое дерево залезет – одним словом, хулиганистый. Когда в семье три мальчика, как у них – Саша, Миша, Дима – то и растут дети подвижные и хулиганистые, зато очень интересные. Много приключений было с участием хулигана Миши.

В третьем классе мы учиться в другое здание, в нем сейчас находится Правление Колхоза. Парты были деревянные, длинные, за ними сидели по пять учеников. Если в нулевом классе писали только карандашом, то в первом, втором, третьем классе писали перьями, и чернильницы-непроливайки носили с собой. Поэтому, возвращаясь из школы, легко могли остановиться на речке, выполнить домашнее задание – при нас были чернильницы-непроливайки и успевающие ученики класса – Анна Узун, Нина Гроздева. Выполняли домашнее задание и шли по домам, зато больше времени оставалось на игры на природе.

На большой перемене нас кормили: выдавали стакан молока, к нему из дома мы брали хлеб и еще что-нибудь – вот и полноценный обед, который позволял бегать, прыгать до 16 часов. После школы у нас был еще день, полный приключений и интересных историй. Зимой по пути домой из школы успевали кататься на портфелях по переулку, что с третьей улицы до второй, любили там задерживаться. Такие закадычные друзья, что домой не спешили, возвращались только к 16 часам. А пока выполняли задания родителей, там и они уже возвращались с работы.

Отлично помню наши новогодние праздники в школе. Наряжать елку самодельными игрушками нам помогали пионервожатые, бывшие ученики нашей учительницы: Шишман Мария, Узун Стефанида, Караниклев Михаил, Узун Александр, Гроздевы Галя и Лена, Добрева Василиса. Новый год праздновали каждый класс в своем кабинете.

На большие праздники – Новый год, 1 Мая, 7 Ноября – нам дарили подарки, наборы конфет и печенья в бумажных пакетах. Мы были безумно рады этим конфетам и растягивали кулек на неделю, поедая каждый день по две конфетки.

На праздник 8 Марта все ученики по очереди подходили к столу учителя и говорили поздравление, точнее, бубнили что-то непонятное себе под нос. Она еще переспрашивала нас: «Что желаешь учителю? Скажи ясно и громко». Помню, мы дарили ей туалетное мыло, и она была обеспечена мылом на целый год, пока не наступало следующее 8 Марта. Я дарила ей мыло «Кармен» с рисунком девушки-цыганки, и одно и тоже четыре года подряд.

Отопление в классах было печное. Печник топил печки утром, до нашего прихода в школу. А зимой учитель разрешал на печке сушить наши варежки. И еще помню, как каждый день два ученика носили ведро угля учительнице домой (уголь хранился в подвале дома, где мы учились). Не раз и я ходила к учительнице домой, носила ведро с углем. Нелегко было нашей учительнице – одной и работать, и растить троих детей, и обрабатывать огород в гектар, муж ее умер от несчастного случая. Ученики нашего класса часто помогали нашей учительнице: на весенних каникулах, например, сажали растения в огороде – картошку, лук-севок, кабачки, огурцы, тыквы.

Помню, она учила нас молдавским и украинским танцам. Я и сейчас помню эти движения, а почему? Потому что не хотелось танцевать с моим партнером, Арнаут Жорой. Он очень низкий, маленький, хрупкий, я возле него чувствовала себя еще ниже – маленьким жалким цыпленком.