Зрячие - Кристиан Роберт Винд

Она, должно быть, так и простояла бы в ступоре, охватившем каждую клетку ее тела, еще много часов, однако настойчивый голос юноши вернул девушку в сознание:

– Пошли, Анна. Ну же, не будем медлить!

Послушно понурив голову, она поплелась вслед за Эдвардом, который шел уже совсем не так уверенно и быстро, как в самом начале их пути. То и дело останавливаясь, он сверялся со своим компасом, с задумчивым видом бормотал себе что-то под нос, а затем подолгу светил фонариком то в одну, то в другую сторону, словно пытаясь отыскать нечто знакомое среди бескрайней и безучастной армии столетних сосен.

Они провели еще несколько часов, плутая по чащобе, и, как казалось Анне, лишь еще больше углубляясь в лес.

– Давай сделаем привал, – произнес юноша, без сил опускаясь на поваленное дерево. – Кажется, мы шли целую вечность… Который час, Анна?

Девушка опустошенно рухнула рядом, вытянув ноющие от долгой ходьбы ноги, сделала тяжелый вдох и взглянула на часы.

Хотя стрелки трудолюбиво вращались по кругу, а механизм едва слышно тикал под плотной тканью оранжевого дождевика, время, которое показывали часы, никак не могло быть правильным.

– Ох… Кажется, я их промочила, – утомленно выдохнула она, зачем-то тряхнув кистью руки. – Часы показывают восемь утра.

– Придется подарить тебе новые, – с бледной улыбкой заметил Эдвард. – Хотя, знаешь, Анна… Мне и правда кажется, будто мы провели здесь целую ночь… Или даже больше. Наверное, когда плутаешь по лесу – это обыденное явление. Из-за однотипного антуража ощущение времени теряется.

– Да, – без особой уверенности согласилась девушка. – Ох! Черт, кажется, я натерла ногу…

С трудом стащив с левой стопы ботинок, она со вздохом отчаяния показала юноше свою ногу. Белоснежный носок на пятке был насквозь пропитан кровью. Стоило Анне аккуратно его стянуть, как она увидела огромную ссадину на щиколотке. Края у нее были припухшие, ярко-красные и отечные.

– Погоди, – Эдвард принялся копошиться в своем рюкзаке, а затем выудил из него небольшую металлическую флягу. – У меня есть немного крепкого виски. Давай промоем твою рану.

Он уложил карманный фонарик на ствол поваленной сосны, пересел поближе к Анне и осторожно обхватил ее за щиколотку.

– Щиплет, – тут же скривилась девушка. – Но теперь почти не болит.

Эдвард молча улыбнулся, погладил Анну по щеке, а затем подтянул ее к себе, чтобы она могла откинуться спиной на его грудь.

– Отдохнем пару часов, ладно? – предложил он. – Пусть твоя рана немного затянется.

Они сидели в чаще леса, прижимаясь друг к другу, пока бледный свет фонарика выхватывал из вездесущей тьмы фрагменты унылого пейзажа: облущенные стволы деревьев, покрытые темными иглами разлапистые ветви и поросшие мхом камни.

Эдвард надеялся, что Анна, сморенная усталостью, вскоре уснет, а когда проснется, бесконечная ночь наконец иссякнет, и под сводами древних сосен уже будет заправлять хмурое сентябрьское утро.

Он бросил встревоженный взгляд на ослабевающий луч фонаря, который теперь казался темно-оранжевым, как восходящая на черный небосвод луна.

Глава 2

– Молодая белая женщина, – уверенно пробубнил в портативный диктофон высокий мужчина в серой шляпе. – На вид около двадцати лет.

Он аккуратно, стараясь не делать слишком больших шагов, обошел распростертую на голой земле фигуру. Затем так же осторожно склонился над ней, поднес к губам черный прямоугольник, зажав выпуклую кнопку, и продолжил:

– Узкий шрам на правой щеке и остатки одежды позволяют предположить, что жертвой является Карен Шейн, пропавшая без вести около недели назад.

Мужчина вытащил из кармана пальто накрахмаленный носовой платок, обмотал хлопковой тканью пальцы левой руки и обхватил безжизненный подбородок молодой девушки, слегка приподняв ее голову.

– Судя по всему, причиной смерти стало удушение, – немного подумав, заключил он, по-прежнему возвышаясь над трупом. – Об этом свидетельствует характер повреждений, оставшихся на шее жертвы.

Выключив диктофон и сунув его в карман вместе со смятым носовым платком, мужчина наконец распрямился, устало вздохнул и окинул бесцветную пустошь цепким взглядом желто-карих глаз.

– Сфотографируй местность, Кваху, – скомандовал он, оборачиваясь к своему безмолвному спутнику. – И сделай несколько снимков жертвы, захватив область шеи крупным планом.

Длинноволосый индеец молча кивнул, после чего схватил загорелыми кистями тяжелый рабочий фотоаппарат, висевший на его плече. Пустырь, покрытый остатками сухой травы, тут же заполонили частые щелчки затвора и яркие белые вспышки.

Возмущенный происходящим, взъерошенный черный ворон, все это время с интересом наблюдавший за двумя незваными гостями, с громким карканьем взмыл ввысь, а затем бесследно растворился где-то в сизых тучах октябрьского неба.

– Заснять улики, мистер Хантер? – глухо поинтересовался индеец, когда его фотоаппарат вновь безвольно повис на широком кожаном ремне. – Кажется, я вижу здесь следы.

Он шагнул вперед и указал длинным темным пальцем куда-то в колючие заросли.

Холодный сырой ветер нещадно трепал широкие рукава его клетчатой рубашки, но спутнику Хантера, казалось, было совершенно наплевать и на непогоду, и на жуткую картину, развернувшуюся на пустыре.

– Нет, Кваху, не стоит, – детектив едва заметно качнул головой. – Это уже не наша с тобой забота. Не будем отнимать хлеб у местных полицейских.

Ветер крепчал с каждым мгновением. Всего несколько минут назад облезлая пустошь на окраине городской свалки еще была окрашена в серебристо-свинцовые оттенки, а сквозь густые тучи просачивалась лишь мелкая морось, надоедливо оседавшая на потрепанном пальто высокого мужчины в шляпе.

Теперь же кромешно-черные небеса, угрожающе нависнув над самой головой, то и дело разрезали ослепительные зигзаги молний. Подначиваемые ураганными порывами, клочья беспросветных туч сталкивались между собой, сплетались смолянисто-рваными краями, сливаясь в одно большое, бесформенное полотно цвета антрацита.

На фоне приближающейся грозы скрюченное в пожухлых сорняках тело молодой женщины казалось каким-то жутким сатанинским подношением. Ее широко распахнутые, мутные голубые глаза безучастно таращились в самую пучину клубящегося наверху ненастья. Порывы влажного ветра то и дело подхватывали длинные пряди свалявшихся волос, грубо вскидывая их вверх, отчего Хантеру чудилось, будто кто-то незримый дергает несчастную за кончики темных локонов, силясь оторвать ее мертвое тело от земли.

С трудом отмахнувшись от этого наваждения, он вновь окинул пустошь пронзительным взглядом, а затем негромко проговорил: