Комната 15 - Чарльз Харрис

Мы проходим мимо двух номеров – свет горит, постельное белье раскидано, словно постояльцы покидали гостиницу в спешке. Затем коридор изгибается, неуклюже, как это частенько бывает в старых гостиницах, потолок внезапно опускается, и вот перед нами стоит констебль, поджидающий нас с нескрываемым удовлетворением. Он почтительно вытягивается в струнку и обращается ко мне «сэр». Норрис зовет его Райаном. Я не знаю, должен ли его помнить.

Райан выглядит так, будто только что закончил испытательный срок: молодой, краснолицый. Не в силах не обращать внимания на мою шею, он спрашивает:

– Всё в порядке, сэр?

– Всё в порядке, – отвечаю я, но Райан не может оторвать взгляда от кровавой ссадины.

Что он обо мне думает – я весь в крови, одежда мятая и грязная? Но чувство долга работает в обе стороны: Райан должен относиться ко мне как к своему начальству, по крайней мере до тех пор, пока у него не появятся веские основания так не делать. Затем, несмотря на свое мнение, он умолкает, и я замечаю у него за спиной полуоткрытую дверь: номер 15. Внутри могу разглядеть лишь смятый ковер и угол кровати.

Непроизвольно настраиваюсь на привычный ритм, надеясь на то, что нужные слова придут сами собой.

– Так, рассказывай, что тут стряслось, – говорю я, и Райан достает записную книжку. Руки у него дрожат, и он не в силах этого скрыть.

– Я прибыл на место в двадцать один двадцать, – докладывает Райан. – Дверь была такой, как вы видите ее сейчас, сэр, приоткрыта на два дюйма. Я также заметил не полностью закрытое окно. Явные следы недавней борьбы. Я сделал предварительный набросок…

Мне его жалко. Он пытается спрятаться за официальным полицейским жаргоном, но на самом деле его неуверенность помогает мне, давая моему заполненному кашей мозгу лишнюю минуту на то, чтобы втянуться в рутину. Я кладу руку ему на плечо и прошу его успокоиться.

Райан несколько расслабляется, но по-прежнему не смотрит в сторону номера.

– На кровати сидит молодая женщина. Осмотрев ее от двери, я заключил, что она выглядит мертвой.

– Выглядит мертвой? – Технический жаргон коробит сильнее обычного.

– Так точно, сэр. Да, как я и сказал. Чтобы не уничтожить следы на месте преступления, я остался в дверях. Обратил внимание на многочисленные пулевые раны… входные отверстия… – Райан осекается и с надеждой смотрит на меня.

– Как ее зовут? – спрашиваю я, выигрывая время, чтобы вернуться в привычное русло.

Райан молча качает головой. Мы дружно поворачиваемся к ночному портье, но это не та гостиница, где у постояльцев спрашивают фамилии. Я продолжаю импровизировать.

– Место преступления должно быть оцеплено. – Это что-то прочное, за что можно ухватиться. – Почему этого не сделано?

Констебль краснеет еще сильнее.

– Я здесь один, сэр. Я не хотел оставлять все без присмотра, пока буду ходить за лентой к патрульной машине.

Мне его жалко. Я успокаиваю коллегу и затем ловлю себя на том, что каким-то образом вспоминаю процесс. Это так хорошо – делать что-то определенное! Нужно лишь катить мяч дальше, не давая ему остановиться, следовать правилам, после чего вернуться домой и лечь спать. В конце концов мне это удастся.

Я прошу организовать два уровня оцепления – синяя лента внизу, красная наверху, в коридоре, – а когда Норрис уходит за лентой, говорю ночному портье, что через пять минут допрошу его. Он торчит здесь, и я велю ему спуститься вниз и ждать меня в офисе. Портье неохотно уходит, словно я лишил его какого-то веселья. У меня разболелась голова, мое сознание затянуто туманом, но это не имеет значения. Я уже увидел выход. Этим делом буду заниматься не я, его передадут группе осмотра места преступления, которая, в свою очередь, передаст его в отдел по расследованию убийств, – а я в этой цепочке лишь промежуточное звено.

– Доставай свой телефон. Убедись в том, что криминалисты уже в пути, – спохватившись, напоминаю я Райану. – Ты точно не входил в номер? – Он снова трясет головой. – А почему, твою мать? Ты ведь не знаешь точно, что она мертва. Об этом можно говорить только после того, как факт смерти установит врач.

Я неуверенно отрываюсь от стены, сую руку в карман флиски и достаю латексные перчатки.

– Сэр! – испуганно произносит Райан. – Может быть, лучше надеть полный защитный костюм?

– У тебя что, здесь где-то припрятаны костюм и сапоги? Потому что эта женщина, возможно, еще цепляется за жизнь, а может быть, там лежит еще одна жертва или где-то внутри прячется преступник… Я не собираюсь ждать, твою мать!

На самом деле я запросто мог бы оставить осмотр места преступления криминалистам, но кто знает, когда они сюда прибудут… Опять же, это чертово чувство ответственности, которое я не могу проигнорировать, каким бы больным и напуганным я ни был. Хотелось бы надеяться, что это отвлечет меня от собственных страхов.

Я толкаю ботинком дверь номера 15.

Глава 6

Есть на месте убийства что-то странное и застывшее. Кажется, будто ты вышел на сцену до конца пьесы. Остается одинокий актер, ждущий подсказки, которая так и не последует.

В самый последний момент я рассеянно вспоминаю, что нужно убедиться, все ли безопасно. Нельзя ничего принимать на веру. Комната изгибается буквой «Г» относительно ванной кабинки, своими тонкими перегородками не доходящей до потолка. Но дверь ванной полуприкрыта, и я пока что не могу быть уверен в том, что внутри никто не прячется. Усугубляет дело то, что лампа центрального света разбита и в номере царит угрюмый полумрак. Двуспальная кровать стоит вдоль противоположной стены, все еще аккуратно заправленная, но подушка пропитана кровью. Красные брызги на стене и полуоткрытом окне. На удивление, мне холодно. На улице кружат снежные хлопья, мерцая синим в отсветах мигалок двух полицейских машин внизу. А затем…

Все дело в ее глазах. Она пристально смотрит на меня с кровати, куда ее отбросило, зажатая в угол у окна. Не может быть и речи о том, чтобы она была жива.

– Выглядит мертвой, – снова говорит Райан, стоящий у меня за спиной. Голос у него натянутый, словно он старается не смотреть.