Дыши всем назло - Чапыгина Анастасия

– Так дело не пойдет, барышня, бал через два дня, а вы танцуете даже хуже вон того пройдохи! – Файер указал на скрестившего руки на груди Аавилла у стены. Видок у него был спокойный и вместе с этим озлобленный, холодный. – Будете брать уроки у меня. Первое занятие бесплатно! Кстати, классный хвост.

Делайла, отдышавшись, улыбнулась и сразу же схватилась за голову, тяжело выдохнув. Кажется, у нее начиналась мигрень.

– Я не иду туда, – покачала головой она, настороженно поглядывая на пока что неподвижного Стоунера, готовая в любой момент сбежать.

– Не идешь? ! – поразился Орлеан, но тут же изменился в лице, окинув ее хитрым взглядом, и присвистнул. – Вот это да… Аавилл, кажется, у тебя появился фанат относительно стиля одежды. Не хочешь взять ее в свою банду?

Делайла залилась краской и мигом повернула голову в сторону Стоунера. Тот раскрыл глаза и медленно двинулся к ней, рассматривая с ног до головы. По коже сразу пробежались ледяные мурашки, оставляя неприятные ощущения. В его глазах, как показалось Делайле, мелькнул интерес и немедленно погас. Она всем телом чуяла опасность, желала убраться как можно скорее, даже попыталась реализовать свою затею, да только Аавилл стальной хваткой ухватил ее за локоть, когда она пробегала мимо него.

– Куда? – безразлично спросил Стоунер, закрывая глаза. – Я не разрешал уходить.

– На урок… – тихо ответила Делайла и предприняла попытку вырвать затекшую руку, однако ничего не вышло – силы Аавиллу не занимать, а уж тем более ей, беззащитной и слабой девушке.

«На урок…» – хмыкнул Аавилл про себя. Ну, конечно. Что могло еще интересовать такую особу, как Бертран? Только учеба. Никаких мальчиков, гулянок по ночам, распития алкоголя в барах или непристойных страстей. Неужели ничего такого? Естественно, нет. Быть не может. Слишком чистая, аж до тошноты, даже марать жалко.

«Но зачем же марать? Мне больше нравится слово сломать», – все думалось ему. Да, именно сломать. И никто так не подходил для его цели больше, чем она. У нее было, что отобрать. Мечты, принципы, волю, дух. «Твои… чистые помыслы…» – в глазах загорелся алчный блеск.

Делайла сглотнула, чувствуя, как к глазам подступили слезы. Она изо всех сил старалась держаться достойно, но не могла – очень уж сильно, до дрожи в коленках и до стука зубами она страшилась его, хотя он еще ничего особенного ей не сделал. Да в придачу и его папаша снова приезжал к ним на автозаправку, даже заговаривал с ней и вновь сунул ей кипу денег, тут же поспешив уехать. Она до ужаса обеспокоилась таким поведением и спросила у Квинта, как часто до ее появления на этой работе приезжал туда мистер Стоунер, и тот ответил, что довольно-таки редко. Вот здесь-то она и вовсе взволновалась, стало по-настоящему страшно от томящей неизвестности. Старший Стоунер бросался деньгами, а младший ее терпеть не мог и хотел стереть с лица Земли. Что неладно с этой проклятой семьей?

Орлеан, заметив испуг и напряжение, незамедлительно пустил в ход свою изобретательность.

– Аавилл, да ты у нас би! Что ж ты сразу не сказал? – Стоунер перевел раздраженный взгляд на друга, и тот, подпрыгнув на месте, мигом отцепил руку Аавилла от Делайлы, обнял его за плечо, покачал головой, зацокал языком и зажал ему рот. – Не повезло, чувак, но сегодня ты не сможешь насладиться женским обществом, ибо скоро звонок. Но есть я! Я лучше! Пойдем, я тебе конфетку дам, только не расстраивайся…

И повел прочь Стоунера под тихий смех Делайлы. Она окончательно поняла, что никогда не перестанет удивляться Файеру; тому, как он легко справлялся с Аавиллом, как положительно воздействовал на него. Это было так забавно, так замечательно… За Стоунера нужно порадоваться, что у него есть такой чудесный друг, который в силах остановить его в случае чего. Безусловно, Аавилла она не переносила, испытывала что-то непонятное, но все же жалела его. Возможно, ему просто пришлось стать подонком.

– Наш красавчик валяется дома, подруга твоя свалила в самую задницу Европы, а наша принцесска отшила на глазах у лучшего друга! Безобразие! – все доносилось до нее, и она уже не смела сдерживать смех, однако надолго в коридоре не задерживалась – скоро в действительности звонок.

До класса Делайла буквально летела, и вовсе не потому, что торопилась на урок, нет. Пока она шла в класс, все так и смотрели на нее, раскрыв рты или же нахмуренно, не понимая, что происходило с их обычно скромно одевавшейся Бертран. Не привыкшая к такому вниманию, она покраснела как помидор и побежала как можно скорее прочь отсюда. И вот теперь Делайла стояла на пороге кабинета – застывшая, напоровшаяся на такие же пораженные взгляды. Хотелось сквозь землю провалиться, особенно от прожигающих, сердитых глаз девушек, которые сразу отворачивались, задрав подбородок, и шипели, как змеи. Обсуждали они, насколько поняла Делайла, именно ее. Черт побери, стоило один разок сменить имидж, как вдруг окружающие стали чем-то недовольны!

Делайла понуро поплелась на свое место, покрасневшая и сжавшаяся, вялая от излишнего внимания, словно цветок от избытка воды, и про себя молилась, чтобы поскорее прозвенел звонок, но вместо него услышала, как класс внезапно заулюлюкал. В голову уже было прилетела мысль, что дело снова в ней, но оказалось, что в кабинет всего лишь вошел Орлеан, плюхнувшись на две парты впереди Делайлы. Она хотела подойти к нему, однако ее опередили слетевшиеся вокруг Файера девушки. Орлеан вновь шутил, слышался смех, а девчонки лишь вздыхали и не смогли отойти от его парты, даже когда прозвенел звонок и вошел учитель. Так продолжалось целый урок, и как бы мистер Вандом ни срывался, никто его не слушал – стандартная ситуация для этой школы, в которых спасал лишь звонок на перемену.

– Орлеан… – тихо позвала Делайла, когда класс опустел.

Парень медленно обернулся и, увидев подошедшую, улыбнулся, кивнув, как бы говоря, что внимательно слушает.

– Что со мной… не так? – она совсем замялась.

Файер сначала не понял вопроса, вытаращив глаза, а через секунду на него снизошло озарение, и он расхохотался, вгоняя Делайлу в еще более яркую краску.

– Ты себя сегодня в зеркало видела? – спросил он в конечном счете. – Ты… другая.

– Какая «другая»? – не поняла она. Не могла же она так измениться из-за какой-то дурацкой одежды!