Горячие агентессы французской полиции Фрида и Гитта распутывают пять дел - Эрих фон Нефф

– Взгляни-ка на это имя, – сказала Фрида.

– Хм, профессор математики Ганс Друлинген, – скривился Луи. – Немец?

– Эльзасец.

– Ничуть не лучше.

– Вот его домашний адрес и расписание лекций в университете, – сказала Гитта.

– Нужно выяснить о нём всё, что только можно, – сказала Фрида. – Особенно всякие пикантные подробности.

– Да без проблем, – отозвался Луи. – Только не бесплатно.

– Держи. – Гитта сунула ему несколько свёрнутых в трубочку купюр. – Хватит, чтобы не просыхать неделю.

Луи пересчитал деньги, покачал головой.

– Маловато будет.

Гитта с явной неохотой доплатила.

– Хорошо, – осклабился Хорёк Луи. – Теперь оставьте меня наедине с моей рюмкой.

На другой день, уже без велосипедов, прекрасная парочка прогулялась до «Артистического кафе». Посетителей было много. Судя по интеллектуальным разговорам, складывалось впечатление, что за каждым столиком сидит по профессору, а то и не по одному.

– Не припомню, чтобы ваш дражайший Кант в своей «Критике чистого разума» счёл нужным упомянуть Юма.

– Это потому что вы не читали Канта на немецком.

– А вы, должно быть, читали Юма на английском? ..

И дальнейшее в том же духе.

Фрида и Гитта заняли столик неподалёку от мужчины, который курил толстую сигару и читал солидный том по математике.

– Вы тоже преподаёте в университете? – поинтересовалась Фрида.

– Я не числюсь в штате, – ответил мужчина с едва заметным американским акцентом. – Меня пригласили прочитать курс лекций.

– О, это интересно, – оживилась Гитта. – Можете ответить на несколько наших вопросов? Мы репортёры из газеты.

– А по вам не скажешь, – заметил американец. – Впрочем, почему бы и нет. Спрашивайте.

– Как вас зовут? Откуда вы?

– Гарольд Ливайн, к вашим услугам. Профессор факультета математики, Стэнфорд.

– Что именно вы преподаёте?

– Прикладную математику.

– Профессор математики… – проговорила Фрида задумчиво. – А вы слыхали о профессоре Гансе Друлингене?

– Слыхал ли я о Друлингене? – переспросил Ливайн, нахмурившись. – Я посетил несколько его лекций.

– Правда? И каково ваше мнение?

– Первую неделю он давал вводную лекцию по математической логике. Затем я посетил ещё две его лекции: одна была посвящена теории чисел, другая – непрерывным функциям. Друлинген читал лекцию, постоянно сверяясь со своими записями, ответил лишь на несколько вопросов, прочие оставил без ответа и быстро ушёл. Я говорил с ним впоследствии, он произвёл на меня странное впечатление – такой тугодум. И вместе с тем просто блестящие работы. Я даже позвонил одному своему коллеге в Америку, чтобы расспросить его о Друлингене… Впрочем, нет, оставим эту тему, она не для газет.

– Конечно-конечно, профессор, – сказали Фрида и Гитта в унисон. – Как скажете. Тем более что мы рассчитывали найти нечто более сенсационное.

– Ну да, – кивнул Ливайн. – Только сенсации и нужны нынешним читателям…

Перед возвращением домой Фрида и Гитта решили зайти в кафе «Монтень». Там они неспешно попивали коньяк и разговаривали.

– Ну, что скажешь? – спросила Гитта.

– Даже не знаю, – ответила Фрида. – Я ведь никогда не интересовалась математикой.

– Да, верно, – согласилась Гитта, – но то, что нам рассказал профессор, явно что-то значит. Не будем забывать об этом.

Фрида и Гитта вернулись в свою квартиру поздним вечером, держась за руки. Разделись и отправились в ванную – вдвоём, чтобы потереть друг дружке спинки.

Их утехи прервал внезапный телефонный звонок.

– Ну что там еще? – Гитта – нагая, мокрая, в мыльной пене – подошла к телефону и, сняв трубку, произнесла недовольным тоном. – Алло, Гитта слушает.

– Это инспектор Бертран.

– Надеюсь, у вас что-то важное?

– Убийство. Обнаружили тело иезуитского монаха. Его ударили ножом в аллее Моник, неподалёку от бара «Красный петух».

– Вам следует связаться с парижским представительством ордена иезуитов.

– Они уже в курсе. Другой иезуит опознал убитого.

– Ладно. А мы вам зачем понадобились?

– Убитого иезуита зовут Гастон Гравуа, он был профессором математики в Сорбонне.

– Вот оно что. Пусть тело пока не увозят. Мы скоро будем.

Фрида и Гитта поспешили одеться, затем вышли на улицу, остановили такси и поехали на место убийства. Там собралась целая толпа, мигали огни полицейских машин, сверкали вспышки блицев.

– Вот он, – Бертран указал на мертвеца, – лежит на спине так, как его и нашли. Кто-то ударил его ножом прямо в сердце.

– А что за книга у него в руке? – Фрида подошла, чтобы взглянуть поближе. Книга оказалась немецким учебником геометрии, написанным Давидом Гильбертом.

– Ну, что скажете? – спросил инспектор.

– Пока не знаю, – отозвалась Гитта.

– Странно, не правда ли? – отметил Бертран. – Эта книга…

– Ну, всё-таки он был профессором математики, – сказала Фрида.

– Это верно.

– Инспектор, ручку не одолжите? – спросила Гитта.

– Конечно, – сказал Бертран, не ожидая подвоха. – Вот, возьмите.

Гитта взяла ручку и деловито погрузила её в рану на груди мёртвого иезуита.

– Боже правый! – ахнул Бертран. – Что вы делаете?

– Так было надо, – самоуверенно сказала Гита, возвращая окровавленную ручку инспектору.

– Нет, благодарю, – отказался Бертран, возмущённый донельзя. – Выбросьте эту пакость.

Гитта, пожав плечами, бросила ручку в сточную канаву.

– Господин инспектор, – начала Фрида, – могу я пролистать этот учебник? Вдруг удастся найти что-нибудь.

– Да, конечно, – кивнул Бертран. – Только аккуратно.

Фрида пролистала учебник, но не нашла ни пометок на полях, ни вложенных записок, вообще ничего примечательного. Книга, похоже, была совсем новая.

Затем Фрида и Гитта обошли место преступления, постепенно расширяя круги. Полицейские наблюдали за ними с явным недовольством, но в присутствии инспектора воздерживались от замечаний. Впрочем, Фрида и Гитта так и не обнаружили ничего, заслуживающего их внимания. Тут был только мёртвый иезуит с учебником геометрии.

– Мы увидели всё, что хотели, – сказала Гитта.