Тур в никуда - Марина Серова

– И он согласился? – спросила я. – Постойте, Таисия Ивановна, Лиза все ему рассказала? Ну, для чего нужна эта свадьба? И сама сделала предложение?

– Ой, не знаю, как все именно произошло. Не думаю, что Лизонька действовала так уж напрямую, все-таки они много лет были знакомы, считайте, с самого детства почти. Что касается Владика, как я уже говорила, у него были к Лизоньке самые настоящие чувства. В общем, свадьба с фотосессией состоялась, были гости, молодые даже поехали в свадебное путешествие, благо Георгий Валентинович в это время отсутствовал, ну а потом…

– Понятно, они развелись, – сказала я. – Ведь фотосессия с диадемой проведена.

– Да нет, они вроде бы и не торопились расставаться, но вернулся Георгий Валентинович и… Да, забыла сказать, что еще до свадьбы отец Владика скоропостижно скончался. Он ведь был уже в возрасте. Оказалось, что финансовые дела пришли в упадок, и Екатерина Дмитриевна с сыновьями вернулась в городскую квартиру. Владик к тому времени с отличием окончил университет, стал хорошим специалистом, его даже приглашали в заграничные университеты читать лекции. Насколько я знаю, он теперь содержит мать и брата.

Выслушав Таисию Ивановну, я подумала, что, возможно, к похищению причастен бывший супруг Новохатской. А что? Если с ним так обошлись и Елизавета, и ее отец, то можно понять желание парня отомстить.

Я уточнила у Владимира адрес Владислава, и шофер отвез меня в один из спальных районов столицы.

Дом, в котором проживал бывший муж Елизаветы Новохатской, представлял собой типичный «человейник», однако весьма комфортно обустроенный. На территории двора были высажены деревья и даже разбито несколько клумб с цветами. Ну, и, конечно же, детская площадка с горками и качелями.

Я позвонила в домофон, в ответ раздался резкий женский голос с визгливыми нотками:

– Чего надо?

– Я к Владиславу Владимировичу, – ответила я.

Послышался какой-то шум, потом к визгливому голосу присоединился еще один, но дверь подъезда открылась.

На лифте я поднялась на пятнадцатый этаж и вышла из кабины. С левой стороны от лифта дверь в тамбур была открыта, в просторном коридоре весьма эмоционально разговаривали две женщины. Одна из них, дама лет пятидесяти, в шелковом халате, расшитом драконами, держала зажженную сигарету с мундштуком и пускала замысловатые кольца дыма почти в лицо другой женщины примерно такого же возраста, одетой в элегантные домашние брюки и тонкий свитер.

– Екатерина Дмитриевна! – воскликнула женщина. – Это просто неслыханно! От вашего табака у меня начинается приступ астмы! Курите у себя дома! Почему это надо обязательно делать в месте общего пользования?

– Вот вас, Виктория Викентьевна, я и забыла спросить, где мне дымить! – с вызовом ответила мать Владислава и обратилась ко мне: – Вы, что ли, к Владиславу?

– Да.

– Проходите. – Она чуть посторонилась, пропуская меня.

Я прошла в большой холл, хранивший следы недавнего, хорошо сделанного ремонта, и остановилась, не представляя себе, куда идти дальше. Но тут из одной комнаты вышел заспанный молодой мужчина лет тридцати.

– Мам, нельзя ли потише? – крикнул он и, увидев меня, уже тише спросил: – Вы ко мне?

– Если вы Владислав Владимирович Агафонников, то к вам, – ответила я.

– Да, это я, – подтвердил он, – извините меня за мой вид, я только что вернулся из Нью-Йорка, отсыпаюсь. А кто вы и по какому вопросу?

– Меня зовут Евгения, я из службы безопасности, – обтекаемо ответила я. – Сегодня рано утром была похищена Елизавета Новохатская, – сказала я.

– Что? ! – воскликнул Владислав.

– О! Что я слышу! Есть бог на свете! И он наказал эту девчонку! – радостно резюмировала вернувшаяся из тамбура в квартиру Екатерина Дмитриевна.

– Мам, ну что ты такое говоришь! – вскричал Владислав. Потом он повернулся ко мне и пригласил: – Давайте пройдем в мою комнату и там поговорим.

Я уже поняла, что Владислав не причастен к похищению Елизаветы. Так притвориться в ответ на мое сообщение о похищении очень сложно, практически невозможно.

В комнате Владислава, которая служила ему и спальней, и кабинетом одновременно, мы еще раз посмотрели запись на флешке.

– Лиза находится у себя в усадьбе, – уверенно сказал Владислав.

– Вы так думаете? – усомнилась я.

– Я сразу узнал интерьер этой комнаты, – ответил он.

А я припомнила момент, который в первый раз ускользнул от моего внимания. Когда Елизавета проговорила: «Папочка, меня убьют, если ты не заплатишь им двести тысяч долларов», она на какое-то время закрыла лицо руками, и раздался неопределенный звук. Это определенно был смешок. Поэтому-то Новохатская и закрыла лицо руками, чтобы не расхохотаться прямо в камеру. Конечно, Елизавета находится где-то в доме. Ведь никто не видел и не слышал ничего, что могло бы указывать на то, что Елизавету насильно вывезли из особняка. Значит, никто в дом не проникал и не выходил из него. В том числе и сама Елизавета.

– Евгения, вы не будете против, если я поеду с вами? – спросил Владислав.

– Конечно, поедемте вместе, – ответила я, выходя из комнаты.

– Владислав! Куда ты? Ты же только что с самолета! Неужели ты снова побежишь к этой девчонке? ! Мало она тебя унижала? ! – Екатерина Дмитриевна буквально набросилась на сына с допросом, когда он вышел из своей комнаты.

– Мама, пожалуйста, оставь меня в покое, это моя жизнь, – твердо ответил Владислав.

Мы с Владиславом приехали в усадьбу, и я позвала горничную Аделаиду.

Владислав быстро поднялся на третий этаж и остановился перед одной из дверей.

Она оказалась запертой. Я вопросительно посмотрела на Аделаиду.

– Извините, но у меня нет ключа от этой комнаты. Дело в том, что ключ находится у Елизаветы Георгиевны, и она никому его не дает, – смущенно опустив глаза, объяснила горничная.

Ладно, это не проблема.

– Одолжите мне на минуту, пожалуйста, одну из ваших шпилек, – попросила я горничную и, не дожидаясь, сама аккуратно вынула шпильку из ее пышного пучка русых волос, уложенных на затылке.

Я на глазах у изумленной девушки открыла дверь, поковырявшись в замке шпилькой.