Орешек для трёх Золушек - Наталия Миронина

– Ну, видимо, мы будем питаться ею. Отрезать по кусочку и варить в кастрюле, – язвил он.

А Зинаида Алексеевна молчала. Она уже тогда, в самые тяжелые времена, знала, что наступит момент и эта скатерть ляжет на красивый стол в ее доме.

Из шкафа Лопахина достала парадный сервиз. Они так ни разу и не пользовались им – все было некогда, все спешка, да и гости сюда, за город, приезжали нечасто. Зинаида Алексеевна расставила посуду, положив на каждую тарелку маленький сувенирчик и смешную открытку. Букет для обеденного стола она составляла долго – ей хотелось сделать что-то совсем простое, деревенское, что не затмило бы красоту белой скатерти и тонкого фарфора. В конце концов она налила в неглубокую хрустальную тарелку воды и бросила туда несколько роз. Они поплыли по маленькому озерцу, а потом замерли. «Вот, это то, что надо! » – с удовлетворением отметила Зинаида Алексеевна и поднялась на второй этаж. По пути в ванную зашла в комнату мужа. Вообще-то теперь она делала это редко – его тайны ей были уже неинтересны. Она мельком взглянула на аккуратно застеленный пледом диван, поправила занавеску и обнаружила, что компьютер не выключен. Лопахина протянула руку к нужной кнопке, но тут словно бес толкнул ее под локоть. Она вдруг взяла «мышку» и без труда открыла страницу, на которой, вероятно, с утра побывал муж. Зинаида Алексеевна увидела фотографии. Все они были приличные – никакой порнографии. Никаких откровенных сцен, никаких объятий. Это были фотографии большого дома с бассейном на огромном ухоженном участке, фотографии огромной гостиной со старинной мебелью, кухни с очагом, искусственно закопченным и увешанным медной посудой. Лопахина все это просмотрела, а потом прочла комментарии. Потом открыла еще пару фото, полюбовалась какой-то худощавой блондинкой в коротком платье и выключила компьютер. Она выключила его прямо из розетки, не став терять время на все эти манипуляции с сохранением файлов. «Ничего нового. Мой муж удивительно однообразен! » – вздохнула Лопахина, заходя в ванную комнату.

Когда до встречи с подругами осталось всего сорок минут, Зинаида Алексеевна, одетая в широкое платье и мягкие замшевые сапожки, вышла из дома. Она выглядела модно и не очень нарядно. Зинаида Алексеевна всегда избегала торжественности в одежде. Пройдя к воротам, она по-хозяйски оглядела кусты сирени, жасмина, клумбу с однолетниками. Она так делала всегда, когда покидала дом. И этот последний взгляд доставлял ей такое удовольствие, придавал столько энергии и счастья, что полученных эмоций обычно хватало на весь рабочий день. Но на сей раз она не почувствовала хозяйской радости. Скорее по привычке проявила внимание к любимым вещам.

Зинаида Алексеевна выехала из ворот. Все шло по плану. Ужин доставили – нужно было только разложить все по тарелкам. Она сейчас встретит подруг у ближайшего метро и привезет их сюда. Сыновья, несмотря на уговоры, уехали по своим делам, муж, который терпеть не мог гостей вообще, а ее подруг в особенности, обещал быть поздно. Зинаида Алексеевна решила, что не имеет смысла переживать из-за того, что все складывается не так идеально, как хотелось бы. «А как хотелось? » – тут же мысленно задала она вопрос. И ответила сама себе же: «А хотелось, чтобы подруг встречала вся семья: и муж, и сыновья. Чтобы мужчины ухаживали за дамами, шутили, предлагали вино. Чтобы муж произносил тосты, чтобы он развел огонь в маленьком очаге. Хотелось, чтобы рядом со мной была моя семья». Зинаида Алексеевна вдруг почувствовала, что вот-вот расплачется. «Господи, да я просто дура. Ну о чем мы сможем поговорить в присутствии детей и мужа? ! О чем посплетничаем, пошушукаемся? ! Это ведь наша встреча, и хорошо, что я буду принимать девочек одна. Никому не интересны разговоры пятидесятилетних женщин, которые не виделись целую вечность! »

То ли окружающая природа подействовала на нее, то ли движение, то ли солнце, которое уже готовилось скатиться за лес, но к Москве Лопахина подъезжала уже в другом настроении: она была готова к радости от долгожданной встречи. «Это здорово, когда есть «тетки», с которыми так просто и легко. И которые, если что, всегда будут рядом! » Зинаида Алексеевна была восторженной дамой, а потому в ее груди что-то аж всхлипнуло. Впрочем, женское, суетное тут же напомнило о себе: «Ну, сегодня девчонки удивятся, они думают, что встречаться будем в старой квартире! А я их привезу сюда, в СВОЙ ДОМ! » Зинаида Алексеевна порадовалась, что вчера привела в порядок розы, чуть-чуть подстригла куст бирючины – теперь он выглядел забавной фигурой посреди лужайки. Еще она бросила подушки и пледы на новую садовую мебель – это было куплено специально перед приездом гостей, несмотря на возражения мужа. «Да, домик маленький, но уютный, и обстановка в нем очень милая! » – подумала Зинаида Алексеевна и почувствовала себя окончательно счастливой.

Софья Леопольдовна путешествовала много и, как правило, налегке. Сборы были короткими. В небольшую дорожную сумку укладывалось только самое необходимое: смена белья, валидол и анальгин, немного косметики, пара обуви. Она улетала, уезжала, но никогда не интересовалась погодой в тех местах, где окажется через некоторое время. Она не волновалась о зонтах, теплой обуви и одежде. Ей нравилось заскочить в магазин и купить себе что-нибудь из платьев, не дорогих, но меняющих облик. Со стороны могло показаться, что это такая особенная игра с переодеванием, в которой вместе с пальто или шляпой другой становилась не только походка, другим становился характер.

Путешествовала Софья Леонидовна просто и с удовольствием – она казалась «лакомым кусочком» для туристических агентств, более покладистую клиентку найти было сложно.

– Можно поехать в Прагу. Или Рим, – предлагали ей.

– Можно. Если мне не понравится в Праге, отправлюсь в Рим, – с готовностью кивала она.

Софья Леопольдовна следила за всеми скидками, акциями, собирала льготные жетоны и купоны, копила бонусы и мили. Она участвовала в лотереях, очень осторожно, дотошно, по-немецки высчитывая и возможный проигрыш, и возможный выигрыш. Еще она знала все свои права и льготы – и то и другое позволяло разнообразить жизнь.

– Вам все равно куда лететь? – однажды все-таки удивился кто-то.

– Ну, да… – улыбнулась она, а потом добавила, чтобы не показаться совсем уж странной: – У меня везде есть знакомые. И дела.

Софью Леопольдовну обожали билетные кассиры, официанты и таксисты. Первые подсовывали ей билеты, от которых отказывались все остальные, вторые не спешили обслужить, третьи пытались обмануть, везя самым длинным путем. Что самое интересное, она почти безропотно соглашалась со всем, что ей предлагали, и, в конце концов, выигрывала. Билетный кассир все равно отыскивал хороший билет, официант спохватывался и не отходил от нее до тех пор, пока не подадут последнее блюдо, а таксисты, вместо того, чтобы взять чаевые, давали щедрую сдачу. Что было в ней особенного, заставлявшего всех так вести себя? Неясно. Соседи и попутчики, которые проникались к ней уважением и симпатией, тоже затруднялись ответить на этот вопрос. Остававшаяся всегда в стороне, спокойная, улыбчивая, молчаливая, она все равно становилась центром, и окружающие наперебой старались завладеть ее вниманием. Но и в этой ситуации, когда любая другая могла бы повести себя дерзко и заносчиво, Софья Леопольдовна почти не менялась. Никого не удивляло ее ласковое и умелое обращение с детьми, никто не умилялся почтению к глубоким старикам, но все без исключения отмечали сдержанность и достоинство, которые сквозили в общении с ровесниками и людьми, равными по положению.