Дело закрыто. Опасная тропа - Патриция Вентворт

Широкой, решительной поступью Генри приблизился с другой стороны к мозаичному столику, на котором стояли шахматные фигуры, и громким дрожащим голосом произнес:

– Привет, Хилари!

Хилари уронила белую королеву и прислонилась к высоким напольным часам, которые предательски закачались. Наступила пауза.

Люди по-разному выражают свои эмоции. Генри мрачно уставился на Хилари, и она почувствовала, что не в состоянии выдержать этот взгляд. Если он и дальше будет так на нее смотреть, она либо рассмеется, либо расплачется, а ей не хотелось делать ни того ни другого. Она желала выглядеть спокойной, невозмутимой, учтивой и отстраненно вежливой. Ей нужно было продемонстрировать такт, самообладание и умение себя вести. И вот теперь она стояла тут, прислонившись к напольным часам и роняя шахматные фигуры. Но что еще хуже, и она, и Генри оказались на виду у любого, кто спускался по Фулем-роуд в этой части улицы. На ее щеках бушевал пожар. Если Генри и дальше собирается так стоять, не говоря ни слова, ей придется действовать самой, хотя и непонятно как.

Генри нарушил тишину, спросив с мрачной учтивостью:

– Я могу что-то для тебя сделать?

Что за чушь он опять сморозил! Она взглянула на него и, сверкнув глазами, ответила:

– Не глупи, Генри. Конечно, можешь!

Генри поднял брови. Как это скучно!

– Что именно?

– Мне нужно с тобой поговорить. Но не здесь. Пойдем в кабинет.

Хилари почувствовала себя лучше. Ее колени по-прежнему дрожали, и у нее не получалось выглядеть совершенно холодной и равнодушной, но по крайней мере ей удалось сделать так, чтобы они с Генри убрались подальше от окна, где воплощали собой живую картину «Магазинный воришка задержан с поличным».

Без лишних слов они зашли за ширму и, пройдя по длинному темному коридору, оказались в квартире, которая служила конторой для старого мистера Генри Юстатиуса. Теперь, разумеется, это был кабинет капитана Генри Каннингема, и здесь стало гораздо опрятнее, чем во времена его крестного. Генри Юстатиус вел обширную переписку с коллекционерами антиквариата по всему миру. Их письма лежали на столе, стульях и полу, а его ответы, написанные мелким витиеватым почерком, часто задерживались, растворяясь в царившем вокруг беспорядке. Наверно, рано или поздно они все-таки доходили до своих адресатов благодаря помощнице Генри Юстатиуса, которая хорошо знала его почерк. Она никогда не рылась в остальных бумагах, но если ей попадался листок с витиеватыми письменами, она поднимала его и клала на край стола, где его было невозможно не заметить. Корреспонденция Генри Каннингема стала намного скромнее. Он складывал непрочитанные письма в один ящик, а прочитанные – в другой и, написав ответ, сразу же относил на почту.

Глава 12

Хилари примостилась на ручке большого, обтянутого кожей кресла. Ей очень хотелось сесть, но это поставило бы ее в неловкое положение, так как Генри оставался стоять. Он прислонился к каминной полке и молча смотрел куда-то поверх ее головы. Ужасно! Когда нужно, Генри невозможно было заставить замолчать, он только повышал голос и продолжал излагать свою точку зрения. А теперь, когда ему следовало бы хоть что-нибудь сказать, он стойко хранил молчание и смотрел куда-то вдаль. Задыхаясь, она произнесла:

– Перестань!

Генри взглянул на нее, но сразу же отвел глаза. «Как будто на моем месте противный черный таракан! » – подумала про себя Хилари.

Он произнес: «Прошу прощения? » – и Хилари вскочила с кресла, забыв о трясущихся коленях.

– Генри, я не стану разговаривать с тобой в подобном тоне! Мне действительно нужно обсудить с тобой кое-что, но если ты будешь вести себя как вежливый незнакомец с вышколенными манерами, я ухожу!

Генри по-прежнему избегал смотреть на нее. Чуть слышно он ответил, что не собирается выглядеть как вежливый незнакомец, но внутренний бесенок Хилари, хихикнув, пропел веселую песенку:

        Генри никогда не бывает слишком учтивым,

        Но когда он учтив, он выглядит страшно спесивым.

Однако тут он вновь спросил, чем он может ей помочь, и она почувствовала, как на глазах закипают слезы. Неожиданно для себя она выпалила:

– Ничем. Я ухожу.

Но Генри первым оказался у двери. Он закрыл выход спиной и сказал:

– Ты не можешь уйти.

– Я не хочу уходить, я хочу поговорить. Но я не смогу, если ты не начнешь вести себя разумно.

– Я готов, – ответил Генри.

– Тогда иди сюда и садись рядом. Мне действительно нужно сказать тебе кое-что, но у меня вряд ли это получится, если ты будешь находиться на одиннадцать футов выше меня.

Он опустился во второе кожаное кресло. Они находились так близко друг к другу, что, если бы она сидела в кресле, а не на ручке, их колени соприкоснулись бы. Теперь у нее оказалось незначительное преимущество, так как со своего места она смотрела на него сверху вниз, а он был вынужден задирать голову. Ее полностью устраивало такое положение, но она сомневалась, что это надолго. Даже сейчас Генри не смотрел на нее. А если он не притворяется, если действительно больше не хочет ее видеть… Эта мысль удручала ее.

Внезапно она пожалела, что пришла. И в эту минуту Генри спросил довольно резко:

– Что-нибудь случилось?

Хилари захлестнула волна нежности. Генри вел себя так, когда его что-то беспокоило, а если он действительно за нее тревожится, значит, все будет в порядке.

Кивнув, она ответила:

– Об этом я и хотела поговорить. Кое-что произошло, но я не могу рассказать об этом Мэрион, это огорчит ее. Мне необходимо поговорить с кем-нибудь, так как это очень, очень, очень важно. Я подумала, что мы… мы… ну, мы же были друзьями. И я решила поговорить с тобой, ты посоветуешь, как быть дальше.

Вот оно! Генри должно это понравиться, его приводили в восторг мягкость и женственность. По крайней мере так он утверждал на словах, но на деле ему могло это быстро наскучить.

        Генри был бы не прочь жениться на тихоне,

        Если б жену он мог менять в каждом сезоне.

Генри немного оживился.

– Расскажи мне обо всем. Чем ты занималась?