Дело закрыто. Опасная тропа - Патриция Вентворт

Мэрион неодобрительно покачала головой. Хилари изменила выражение лица и поспешно продолжила:

– При мысли о том, что миссис Каннингем могла бы стать моей свекровью, у меня мурашки бегут по спине. Слава богу, я свободна! Уверена, это мой ангел-хранитель устроил нашу ссору, чтобы спасти меня.

Мэрион вновь покачала головой:

– Не думаю, будто Генри хотел, чтобы ты стала похожа на его мать.

Хилари сильно покраснела и вздернула подбородок.

– Не хотел? – ответила она. – Что значит «не хотел»? Между нами совершенно ничего нет, все кончено, и мне абсолютно безразлично, чего он хотел или не хотел. А ты сбиваешь меня с толку и не даешь рассказать о том забавном приключении, которое случилось со мной в поезде. Единственная причина, по которой я вообще упомянула о Генри, – это мой открытый и непосредственный характер, благодаря которому я решила объяснить тебе, почему ошиблась поездом и не заметила этого, пока он не отошел от перрона. А потом выяснилось, что поезд, в который я села, – междугородний, и я почувствовала себя совершеннейшей дурочкой. Но когда я спросила женщину, сидевшую в углу купе, куда он направляется, она сначала назвала Ледлингтон, а потом, всплеснув руками, сказала, что узнала меня в ту самую минуту, как я вошла в купе.

– Кто же она?

– Дорогая, я не знаю. Но возможно, ты догадаешься, поскольку она спрашивала, как у тебя дела. Я сначала решила, что ею движет простое любопытство, так как она сказала, что видела меня с тобой в суде – наверно, в тот день, когда у тетушки Эммелин сдали нервы; это был единственный раз, когда я там оказалась. Разумеется, сначала я вспылила и встала, чтобы выйти и пересесть в другое купе, – такие негодяи выводят меня из себя, – но потом поняла: ею руководили совсем другие чувства.

– Как? – Голос Мэрион звучал напряженно.

– Она схватила меня за юбку, и я почувствовала, как она дрожит. Она выглядела несчастной и отчаявшейся. В ней не было ни капли злорадства. Она сказала, что лишь хотела узнать, как ты поживаешь, поскольку ты ей всегда нравилась, ну и тому подобное.

Хилари довольно поздно поняла, что было бы лучше в своем рассказе сосредоточиться на встрече с Генри. Вот уже во второй раз ей удалось добиться желаемого результата. Она не рассчитывала рассказом о случившемся вывести Мэрион из состояния апатии, но теперь ей пришлось продолжить, так как Мэрион во что бы то ни стало захотела выяснить имя той женщины.

– Не знаю, дорогая; я же тебе сказала, что незнакома с ней. Мне действительно показалось, что она слегка не в себе, ее речь была весьма необычной. Ее сопровождал мужчина. Он вышел в коридор почти сразу же, как я вошла в купе, после встречи с Генри, ты понимаешь. И она очень странно о нем отзывалась, благодарила Бога, что он ушел, так как ей нужно было обязательно поговорить со мной. Она очень волновалась, сжимала руки и хваталась за воротник, будто ей становилось тяжело дышать.

– Как она выглядела? – негромко спросила Мэрион. Она положила голову на руки, и ее длинные пальцы закрыли глаза.

– Ну, она похожа на миссис Тидмарш. Помнишь, она приходит к тетушке Эммелин, когда у Элизы выходной. Не совсем, конечно, но какое-то сходство между ними есть: этот болезненный вид и внешняя респектабельность. И она все время называла меня «мисс». Я знаю, миссис Тидмарш употребляет это обращение дважды в каждом предложении, и мне кажется, эта бедняжка делает точно так же.

– Средних лет?

– Примерно. Помнишь миссис Тидмарш, ее невозможно представить ребенком или молодой девушкой. Она такая же, как и ее одежда: никогда не снашивается, – поэтому сложно вообразить, что когда-то она была новой.

– Я думаю, это не важно, – сказала Мэрион. Помолчав, она добавила: – И что же она хотела узнать?

– О тебе. Как ты. Все ли у тебя в порядке. А… а еще про Джеффа. – Хилари остановилась. – Мэрион, она сообщила мне одну очень странную вещь. Не знаю, должна ли я…

– Да, расскажи мне.

Хилари взглянула на нее с сомнением. Худшее, что бывает, когда садишься не в тот поезд, – это никогда не знаешь, куда он тебя привезет.

– Знаешь, я думаю, она на самом деле слегка не в себе. Она говорила, что пыталась встретиться с тобой во время судебного процесса. Ей удалось ускользнуть от него, чтобы поговорить с тобой, но когда она пришла, ей не позволили войти. А потом она сказала что-то вроде: «Если бы я только встретилась с ней». Почти шепотом, я не расслышала толком, так как она была сильно взволнована и дрожала, но мне показалось именно это. Нет, вот как было. «Мне не удалось встретиться с ней», – а потом: «Если бы у меня получилось», – или что-то в этом роде. Она была очень возбуждена, поэтому я ни в чем не уверена.

Голос Хилари стал прерывистым и приглушенным. Происходило нечто странное. И это было связано с Мэрион, которая не двигалась и продолжала молчать. Она сидела, закрыв лицо руками, и исходившее от нее ощущение нереальности наполняло комнату.

Хилари терпела сколько могла. Наконец она разомкнула руки и положила их на колени Мэрион, и в этот самый момент та встала и подошла к окну. Там стоял дубовый сундук, заменявший диван, на нем были беспорядочно набросаны зеленые и голубые подушки. Скинув их на пол, Мэрион открыла сундук и вернулась, держа в руках фотоальбом. Не говоря ни слова, она села в кресло и стала перелистывать страницы.

Вскоре она нашла то, что искала, и протянула альбом Хилари, чтобы та взглянула. На одной из страниц был снимок, сделанный в саду. Розовая арка, клумба лилий с выгнутыми лепестками, чайный столик, люди пьют чай. Улыбающаяся Мэрион и пожилой мужчина с пышными усами.

Хилари никогда не встречалась с Джеймсом Эвертоном, но каждая черточка его лица была ей до боли знакома. Его фото печаталось во всех английских газетах год назад, когда Джеффри Грея арестовали за его убийство.

Джеффри не было на фотографии, так как он выступал в роли фотографа, и, конечно, именно ему так счастливо улыбалась Мэрион. Но там был еще один персонаж, женщина, наклонившаяся над чайным столиком с подносом пшеничных лепешек. Она смотрела в объектив фотоаппарата вместе с Мэрион, держа поднос в правой руке, и выглядела так, будто кто-то говорил с ней или окликнул ее по имени.