Ужас Данвича - Говард Филлипс Лавкрафт

3

В 1766 году Джозеф Карвен переменился в последний раз. Это случилось неожиданно и было замечено любопытными жителями Провиденса. Как старое пальто, он сбросил с себя нетерпеливое ожидание и с трудом подавлял рвавшийся наружу восторг. Казалось, он из последних сил удерживается, чтобы не кричать на всех углах о своем открытии, однако победила осторожность, и он никому ничего не сказал. После этого, то есть с начала июля, зловещий изыскатель принялся удивлять сограждан информацией, похороненной вместе с далекими предками.

Однако лихорадочная тайная деятельность Карвена продолжалась. Более того, он даже еще больше активизировался, и корабли один за другим отправлялись в путь под командой капитанов, которых он привязывал к себе страхом не менее крепко, чем угрозой банкротства. Карвен отказался от работорговли, заявив, что доходы от нее постоянно уменьшаются.

Каждую свободную минуту он проводил на ферме, и так как вновь пошли слухи, что его видели если не на кладбищах, то неподалеку от них, то многие задумались, действительно ли старый купец изменил своим привычкам. Эзра Уиден, хотя и не мог беспрерывно шпионить за Карвеном из-за своих отлучек, упорствовал в своей ненависти, о которой забыли занятые своими делами горожане и фермеры, и изучал дела Карвена с небывалой тщательностью.

Странные маневры кораблей, принадлежавших таинственному купцу, никого не удивляли в то беспокойное время, когда любой колонист считал своим долгом действовать вопреки Сахарному акту, который мешал оживленной торговле. В Наррангассеттской бухте приветствовалась любая контрабанда, поэтому ночная разгрузка была делом обычным. Однако Уиден, который ночь за ночью следил за лихтерами и шлюпами, тайно покидавшими склады Карвена на причалах Городской улицы, вскоре убедился, что его страшный противник старается избежать встречи не только с вооруженными кораблями его величества. До 1766 года, когда Карвен столь сильно переменился, в них большей частью перевозили закованных в цепи негров, которых высаживали на безлюдном берегу к северу от Потюксета, а потом доставляли на ферму Карвена и запирали в большом каменном доме с высокими узкими бойницами вместо окон. Потом, однако, все переменилось. В одночасье перестали прибывать рабы, и Карвен прекратил ночные прогулки по бухте.

Но примерно весной 1767 года началось кое-что новое. Опять лихтеры отчаливали от черных тихих причалов, только на сей раз они направлялись дальше в бухту, возможно, до Нанкит-Пойнта, где встречали и принимали груз у неизвестных и разнотипных, но довольно больших кораблей, после чего матросы Карвена перевозили этот груз на прежнее место на берегу, а уже потом транспортировали его на ферму и запирали в том же самом загадочном каменном доме, в котором прежде томились негры. Груз представлял собой в основном коробки и ящики, которые, как правило, были прямоугольными, тяжелыми и напоминали гробы.

Уиден упорно следил за фермой, приходя к ней каждую ночь и лишь изредка позволяя себе недельный перерыв, если землю покрывал предательский снежок. Но даже тогда он старался по возможности приблизиться к ней по наезженной дороге или по льду, сковавшему речку неподалеку, чтобы взглянуть на следы. Когда же служба вынуждала его покинуть Провиденс, он нанимал своего приятеля из таверны по имени Элеазар Смит, и они могли бы пустить в оборот не один фантастический слух. Если они этого не делали, то только потому, что разговоры могли бы насторожить Карвена и помешать им. Они решили во что бы то ни стало узнать сначала что-то определенное, а уж потом действовать.

И они в самом деле узнали нечто потрясающее, так как Чарльз Вард много раз сетовал в разговорах со своими родителями на то, что Уиден сжег записные книжки. Об их открытиях известно лишь из отрывочных дневниковых записей Элеазара Смита и из других дневников и писем, повторивших сделанные ими в конце концов заявления о том, что ферма была лишь видимым прикрытием большой и опасной бездны, размеры которой недоступны для осознания человеческим разумом.

Известно, что Уиден и Смит давно знали о бесчисленных туннелях и катакомбах под фермой, в которых обитало довольно много народу, кроме индейской четы. Фермерский дом уцелел и представляет собой постройку середины семнадцатого столетия с высокой крышей, огромной трубой и круглыми окошками. Лаборатория размещалась в северной пристройке, крыша которой доходит почти до земли. Несмотря на то что дом стоял далеко от других строений, под ним должны были быть тайные ходы, так как из него довольно часто доносились разные голоса, которые до 1766 года представляли собой невнятное бормотание, перешептывания негров, леденящие кровь крики, а также странные песнопения и заклинания. После 1766 года это была уже беспрерывная какофония человеческих голосов, в которой слышались то глухое покорное причитание, то крик ярости, то беспокойная беседа, то плач, то душный шепот, то протестующий вопль. Люди говорили на множестве языков, известных Карвену, который отвечал, упрекал, угрожал.

Иногда казалось, что в доме находится много народа – Карвен, пленники и стражники, которые их стерегли. В этих случаях Уиден и Смит не понимали, на каком языке говорят собравшиеся, хотя они побывали во многих разноязыких портах, однако их беседы были похожи на что-то вроде катехизиса, словно Карвен всеми силами добывал информацию у испуганных или непокорных узников.

Уиден записывал, что запоминал из услышанных вопросов и ответов, потому что довольно часто допросы велись если не на английском, то на французском или испанском языках, которые он знал, однако его записи не сохранились. Тем не менее он говорил, что, если не считать нескольких отвратительных бесед о преступлениях, совершенных предками уважаемых семейств Провиденса, речь шла, насколько он понимал, об истории и науках, иногда о далеких землях и временах. Один раз, например, кто-то, отвечая на вопросы, то кричал в бешенстве, то едва ли не шептал по-французски об убийстве Черного Принца в Лиможе в 1370 году, словно у него выпытывали тайну, которую он должен был знать. Карвен спрашивал узника – узника ли? – о том, что послужило причиной приказа: Знак Козла, обнаруженный на алтаре в старой римской гробнице рядом с собором, или Три Слова, произнесенные неизвестным членом Высшего Совета Вены? Не добившись ответа, мучитель прибегнул к крайним мерам, потому что после минутного молчания раздался ужасный крик, потом стон, а потом Уиден услышал, будто упало что-то тяжелое.

Ни Уидену, ни Смиту не удалось подсмотреть ни один из допросов, потому что окна всегда были наглухо закрыты. Правда, однажды, когда разговор шел на неизвестном языке, на занавеску упала тень, испугавшая Уидена до самой глубины души, ибо она напомнила ему одну из кукол, которые он видел на хитром механизированном представлении в Хачер-холле в 1764 году, даваемом неким жителем Джермантауна (Пенсильвания) и объявленном как «Взгляд на знаменитый город Иерусалим, в котором представлены Иерусалим, храм Соломона, его царский трон, прославленные башни и горы наряду со страданиями Спасителя Нашего, которые Он претерпел от Гефсиманского сада до креста на Голгофе, – искусный образец механического искусства, достойный внимания любопытствующих». Именно в тот раз Уиден подошел слишком близко к окну, чем всполошил индейцев, спустивших на него собак. Больше Уиден и Смит не могли ничего подслушать и решили, что Карвен перенес свою деятельность в подвал.