Девушка в зеркале - Роуз Карлайл

В компании дяди Колтона проще, хотя с возрастом его схожесть с отцом буквально вызывает оторопь. Когда я спускаюсь вниз, Колтон уже стоит бок о бок с моей матерью в просторной белой гостиной, где все залито солнцем из световых окон в крыше – очередная затея Адама. Оба разглядывают огромное фото новорожденного Тарквина на стене, где он куда больше натуральной величины. Тарквин на снимке тщедушный и заморенный, с дыхательными трубками в носу, и держит его не умирающая мать, а юная акушерка.

Стоя рядом, мой дядя и моя мать оба выглядят одинаково блондинистыми и хорошо сохранившимися, и меня пронзает грязная мыслишка, что Аннабет вполне может привлечь такая поразительная реинкарнация ее супруга. Правда, зрение у нее такое, что вряд ли она способна в полной мере оценить сходство. У Аннабет макулярная дегенерация, так что все в ее мире отображается в низком разрешении.

– Так все это, естественно, вещички Хелен – мебель, рояль? – интересуется дядя Колтон. Хелен была профессиональной пианисткой, и ее концертный «Стейнвей» по-прежнему занимает в гостиной Адама и Саммер почетное место. Он совершенно не вписывается в окружающую обстановку – черный и тяжелый, где все остальное легкое и светлое.

– Насколько я понимаю, никто на нем не играет? – добавляет он.

– По-моему, Саммер с Адамом надеются, что Тарквин научится. – Аннабет испускает тяжелый вздох. – Забавно, что у Саммер такой чудесный рояль, а играет-то у нас Айрис…

«Забавно» – не совсем то слово, которое использовала бы лично я. Так и подмывает открыть крышку и пробежаться пальцами по этим девственным клавишам, позволить сладкой, теплой музыке наполнить пространство вокруг, но я уже опаздываю.

По пути в аэропорт дядя Колтон пребывает в своем обычном занудном амплуа. Все бубнит и бубнит про то, каких чудесных девочек воспитывает Франсина да как хорошо Вирджиния успевает в школе, но как минимум половину я пропускаю мимо ушей. Его послушать, так можно решить, что Франсина – это его собственная жена, а не вдова его брата. Не одна из трех жен, которых тот благополучно бросил.

В зале вылета, распрощавшись с дядей и оставшись наконец на собственном попечении, позволяю себе обычную развлекуху – выискиваю в толпе близнецов и действительно нахожу несколько пар. Большинство людей просто не замечают близнецов, даже одинаковых, как только те вырастают из той фазы, когда и одеваться принято одинаково. Некоторые близнецы так же похожи, как мы с Саммер, но им вполне хватило просто сделать разные прически и одеться по-разному, чтобы на них особо не пялились.

Но мимо меня никогда не пройдут и другие близнецы. Я могу засечь даже разнояйцовых близнецов, поскольку выдает их отнюдь не внешность.

Вот мимо проходят брат и сестра, совсем еще подростки, с одинаково глубокими меланхолическими глазами. Через несколько секунд они скрываются из виду, но я уже знаю. Она на полголовы выше, грациозная и женственная, в то время как он – все еще нескладный белобрысый пацан. Большинство людей подумают, что она на год или два старше, но это ничуть не волнует парня. Они только подхихикивают над этим на па? ру и ждут того дня, когда он перерастет ее на голову. Я-то уж разбираюсь в таких вещах.

То, как они перешептываются на ходу, – улыбаясь, прижимаясь друг к другу головами, – это первый ключ; но выдает их в первую очередь то, что он несет ее дорожную сумку, как свою собственную. Ну кто из парней-подростков потащит сумку своей сестры? Брат-близнец, вот кто.

Дальше – какая-то семья устраивается на сиденьях напротив меня. Мама, папа и две девчонки с одинаковыми лицами. Материковые китайцы. Я обычно не слишком-то хорошо угадываю этническую принадлежность, но китайских близнецов всегда можно отличить по торжествующим улыбкам их родителей: «Вот вам ваш закон иметь только одного ребенка! Съели? » Эта улыбка, похоже, не сходит у них с лиц до скончания их дней. Если вы спросите меня, то они просто чокнутые. Лично я постановила себе придерживаться этого китайского закона еще в четырнадцать лет. Вообще запретила бы себе иметь детей, если б не определенные сложности. Если б не завещание моего отца.

Юные китаяночки уже вошли в ту фазу, когда близнецы отказываются одеваться одинаково, – одежда у них демонстративно разная. Одна в платье, другая в джинсах. У одной короткая стрижка, пусть даже ей это совершенно не идет. Она страдает за компанию.

Хотя, как бы по-разному они ни выглядели, им неведомо, как перестать вести себя как близнецы. Вот их мать выуживает из сумки контейнер с едой и вручает обеим пару яиц вкрутую – Саммер тоже из таких, вечно пичкает чем-нибудь Тарквина, явно опасаясь, что в один прекрасный момент тот бухнется в голодный обморок. Близняшки тянутся за яйцами одним единым движением. Одна чистит яйцо от скорлупы, а вторая ждет, а потом все та же первая близняшка чистит и второе яйцо. Вдумчиво потрошит оба и отдает желтки сестре, оставив себе белки. И только тут обе начинают есть, словно по какой-то неслышной команде. Каждая закидывает содержимое левой руки в рот, потом правой. Обе синхронно жуют.

Я, конечно же, и раньше уже встречала подобных близнецов. Хлоя и Зоя, мои подруги в юридической школе в Мельбурне, были как раз такого типа. У них были общие одежда, друзья, секреты. Они едва могли поверить, что я бросила свою сестру-близняшку в другом городе – Саммер осталась в Уэйкфилде и пошла учиться на медсестру. Обязательство на четыре года разлучиться с сестрой было одновременно и лучшим, и худшим решением в моей жизни. Да, постоянных сравнений со стороны окружающих мне удалось успешно избежать, но вот от собственных сравнений удержаться все равно не вышло – после отъезда из Уэйкфилда пришлось равняться на версию Саммер из социальных сетей, где она представала даже в еще более блистательном образе, чем в реальной жизни.

Для того чтобы до конца понять отношения Хлои и Зои, мне хватило узнать, что всякий раз, когда у одной из них начинались месячные, второй тут же незамедлительно отправлялась эсэмэска. Лично я предпочитаю не знать, когда у Саммер «дела». И меня просто бесит, что изо дня в день она демонстративно надевает исключительно белые или светлые трусики, словно девушка из рекламы тампонов. Плюс мысль о месячных Саммер всегда напоминает мне про тот чертов конкурс красоты.