Безутешная плоть - Цици Дангарембга

Ларки спрашивает Игнора про адвоката.

Игнор подливает себе немного и отвечает:

– Камуриво.

Они говорят об адвокате. Твои мысли обращаются на двухлетней давности журнал из рекламного агентства, который лежит у тебя на коленях.

– А риелтор? – спрашивает Ларки.

Ты сравниваешь свою нынешнюю компанию, журнал в жирных пятнах, с мужчинами, которые один раз уже вступили в наследство и готовятся вступить еще раз.

А Игнор тем временем мнется, не предлагая, однако, ответа.

Ларки встает с бутылкой в руке и смотрит на плиту, покосившийся забор, все большую запущенность.

– В том-то и беда, – начинает он после паузы. – Я ведь говорил тебе, когда Баба умер. Я говорил, что нам надо заняться участком, иначе он сгниет. Что-то отсюда можно выжать.

В его движениях, когда он заговаривает о доме матери, печаль. До тебя доносятся слова «кухня», «выброшенные деньги». Скоро Игнор начинает смеяться. Прейз растерянно качает головой.

– А черный гранит, которым они непременно хотели выложить бассейн? – Голос Ларки повышается и дрожит. – Я говорил им, я сказал, Май, Баба, начните с уроков. По плаванию. Не с бассейна! Так надо начинать. Но наши родители, разве они кого-нибудь слушают? Сколько раз я его чинил? Мне надоело смотреть за этим домом, а сама она ничего не может для себя сделать!

– После аварии я помогал с ремонтом машины, – качает головой Прейз. – Нехорошо тебе, Ларки, заявлять, что все делал ты.

– Дом! – весело восклицает Игнор и объясняет, что надо знать нужных людей и заняться подписанием бумаг.

– А если она сейчас не подпишет, что будет? – интересуется Прейз, почесывая затылок.

– Вот он… – Ларки кивает на Игнора. – Он сказал, что его связи все сделают.

– А покупатель? – Прейз разворачивается и потягивается.

– Если у нас будет покупатель, – отвечает Игнор. – Прейз, что ты собираешься с ней делать?

Дети, которые опять вышли на крыльцо, допивают газировку и кидают банки в дерево гуавы.

– Может, стоит еще подумать, – пожимает плечами Прейз. – Она сдала маленькую комнату. Квартирантка отказалась от телефона, но по крайней мере выложила трехмесячный депозит.

Когда до тебя доходит, что квартирантка, о которой они судачат, это ты, у тебя перехватывает дыхание. Мысли разбегаются, появляется одна, следом за ней другая, смутная. В груди стучит сильнее, один удар – надежда, другой – еще большее разочарование. Ты хочешь, чтобы все было по-прежнему, чтобы вообще ничего не происходило.

– Давайте избавимся от телефонов, – предлагает Игнор. – Они дадут кое-какие деньги. Я найду, кто их купит.

– Она все еще талдычит про телефонный бизнес, – качает головой Прейз, в отчаянии прищелкивая языком. – Хочет выписать родственницу, чтобы та помогла ей вести дело.

– Продать, – твердо повторяет Ларки. – Иначе мы все разоримся.

Ты делаешь медленный вдох, медленный выдох и решаешь, что для тебя не имеет никакого значения, кто купит дом. С женщиной в джинсах покончено, она вручила тебе сыновей Маньянги доступными и желанными для реализации только что задуманного тобой проекта остановить закручивающуюся вниз жизненную спираль. Их жен не видно, а это означает, либо что мужья не слишком высокого о них мнения, либо что у самих жен мало времени на мужей. С такими женщинами будет нетрудно потягаться. В конечном счете, поместив тебя в правильную семью, жизнь оказалась к тебе милостива. Первой мишенью ты выбираешь Ларки, он самый сильный.

Не подозревая о том, какую участь ты им уготовила, мужчины заканчивают разговор. Когда отец и дядья от плиты идут к дому матери, дети радостно кричат.

Ты проскальзываешь в ванную, откуда вдовий двор видно лучше, но, когда устраиваешься подсматривать, входная дверь закрывается, после чего видно только тени, по-разному и с разной скоростью движущиеся за занавешенными окнами.

* * *

Дни растягиваются в недели, ты ждешь возможности подловить хозяйского сына. Поскольку она не представляется, ты, лежа на кровати с провисшим матрасом в розовой комнате с рюшами, еще раз взвешиваешь свое положение и, дабы максимально увеличить шансы на успех, избираешь более мудрый подход: обработать каждого наследника поочередно, начиная со старшего. Ты мечтаешь о доме, где поселишься в будущем, где не будет ни розовых рюш, ни желтых кухонь. Сердце и разум устремлены на черный гранитный бассейн, ты хочешь гарантий, что он тебя дождется. Ложь наконец станет правдой. Ведь уходя из рекламного агентства, ты сказала коллегам, что кто-то прошептал: «Ты! », и ты выходишь замуж.

Глава 5

Энергия, подпитывавшая хозяйку, после приезда сыновей, уходит. В последующие недели она реже выходит из дома, не появляется в гостиной, которую с такой торжественностью показывала, а сталкиваясь с тобой во дворе или в коридоре, реже заговаривает о сыновьях.

Вдова пытается петь свои гимны, но голос ее слаб. Звуки вытекают, как усталый поток заиленной реки. Ночью она маячит негнущейся тенью в передней комнате, так как ей нестерпимо больно сидеть, а когда свет гаснет, певческие усилия сменяются молчанием или тихими стонами. Через несколько недель рука у нее оказывается забинтованной и на перевязи. Ты отводишь глаза. Никто в доме ничего не говорит, но, увидев это, ты дрожишь.

Внезапно ставшая молчаливой вдова несколько раз застает тебя в саду. Ты объясняешь, почему берешь ее овощи. Она почти не слушает, устремив взгляд на плиту, где сидели ее сыновья, а когда ты замолкаешь, собирает с толстого основания растения охапку желтеющих листьев и, протянув ее тебе, как можно мягче предлагает тебе время от времени собирать листья, прежде чем садовник все окончательно запустит и превратит участок в джунгли.

«Время от времени» скоро превращается в каждый день. Ты продолжаешь лакомиться хозяйкиным урожаем, испытывая все меньше угрызений совести, вплоть до того дня, когда слышишь в доме два сердитых голоса. Вдова уже давно выходит во двор не чаще раза в неделю, не сидит на солнышке у входа. Ссора разрастается и разносится, как счастливая песня, хотя ее участницы от души рвут друг друга на части и дикими голосами оповещают о своем негодовании всю округу.

– Телефоны – старье, – твердит женщина, с которой ругается хозяйка.

– И что? Ты приехала сюда учить меня, как мне вести мои дела? Телефон – это телефон. Где ты видела там срок годности?