Прочитай меня - Лара Дивеева

– Потратишь миллионы?

Я почти не слушаю Егора, поэтому отвечаю очередным «гм».

– Или триллионы?

– Гм.

Мать Никиты хватается за косяк, обнимает себя свободной рукой. Как и отец Никиты, она кажется больной, хрупкой. Я не сомневаюсь, что в их отношениях все не так просто, особенно если Никите навязывают брак с Изабеллой. Как же я сожалею, что ввязалась в их проблемы!

– Какой лот тебя заинтересовал?

– Гм.

– Мне он тоже понравился. Красивая вещь.

– Гм.

– А мне еще нравится сорок второй лот. Бутерброд с колбасой и сыром, вещь исторической ценности.

– Гм.

Я полуосознанно слышу, что Егор порет чушь, но мне не до него. Мать Никиты хватается за голову, горестно качает ею из стороны в сторону, и эта немая сцена магнитом притягивает мой взгляд. Я вляпалась в центр семейного горя. Проблемы с бизнесом, стареющий больной отец, никчемный сын и страдающая мать.

– Я недавно женился.

– Гм.

– Очень пышная свадьба была. Семьсот гостей.

– Гм.

– Нет, не семьсот. Тысяча семьсот.

– Гм.

– Жена красавица.

– Гм.

– Она жираф и спит на дереве.

– Гм.

– Все с тобой понятно. Как всегда, ты не слушаешь никого, кроме Королева! – раздраженно заключает Егор и отодвигается в сторону. – Аль, вот скажи, почему ты такая слепая? Всегда была и до сих пор такой осталась. Он же кобель, эгоист и пьяница. Как можно такого любить, объясни мне, непонятливому! Знаешь, почему его мать убивается? Он наверняка учинил очередной беспредел, и охрана грозится вышвырнуть его и вызвать полицию. Ты думала, куда он ушел? В библиотеку? В прошлый раз охрана поймала его с девицей за экспонатом, за большой лошадью…

Егор осекся, хмуро дернул бровями. Не иначе как волнуется, что эта информация меня расстроит. Как будто я не заметила, что брюнетка выскользнула из-за стола вскоре после Никиты!

– Троянской! – Мне вдруг стало смешно.

– Что?

– Лошадь, наверное, троянская, если они в ней прятались.

– Не в ней, а за ней. – Егор интерпретировал мой смех по-своему. Решил, что я смеюсь над ним, над его рассказами. Что не поверю ему и не стану слушать, потому что слепо предана Никите. – Мое дело предупредить! – Насупившись, он сжимает губы в бледную линию.

– А мое дело – быть слепой, – соглашаюсь примирительно. Я не собираюсь с ним спорить и ругаться тоже.

Внезапно Егор оборачивается и поднимает руку. Когда до меня доходит, что он делает, остается только покачать головой. Егор выиграл лот, над которым мы смеялись, – картину с фиолетовыми квадратами.

– Картина твоя, – говорит.

– За что ты меня так? – посмеиваюсь, однако не скрою, я впечатлена, хотя и толком не знаю чем.

– Ты сказала ее купить.

– Ты сделаешь все, что я скажу?

Егор делает глоток воды. Его лицо серьезное, строгое, как будто он раздумывает над моим вопросом. Потом смотрит на меня над краем бокала.

– Ни в коем случае! – говорит с нажимом. – Но картина твоя.

– Спасибо, но она не поместится в мою квартиру. Подари ее своей жене-жирафу.

– Значит, ты все-таки меня слушала?

– Ты с детства болтаешь всякие глупости, поэтому я слушаю тебя вполуха.

– Зараза ты!

– Ага, а ты типа дар небес. Откуда у тебя деньги на картину? Сам работаешь или тоже отцовскими деньгами разбрасываешься? – Это моя маленькая месть, но я улыбаюсь, потому что, не скрою, мне приятно болтать с Егором. Намного приятнее, чем слушать комплименты от Никиты.

Егор отвечает не сразу. Что-то в моих словах задело его, и он хмурится. Потом говорит, глядя на сцену:

– Не притворяйся, что я тебе интересен.

Пожав плечами, я беру сумочку и поднимаюсь на ноги. Не получится у нас светской беседы, и не надо. Остался последний лот, аукцион почти закончен, а значит, и мои мучения тоже. Найду Никиту и, как только поговорим с мэром, исчезну, как и положено Золушке. Хоть в этот раз уйду красиво.

Единственное, что не хочется оставлять на этом вечере, так это вкуснейший торт с шоколадным и ванильным кремом. Я съела шоколад сверху, и от этого на языке осталась божественная сладость. А остальное – горечь с привкусом стыда. Нет разочарования сильнее, чем получить желаемое и обнаружить свою ошибку.

Около бара я застаю неприятную сцену в самом разгаре. Бармен прижимает лед к скуле и возмущается, вокруг на полу разбитые бутылки и воняющая лужа алкоголя. Седовласый мужчина во фраке грозит заявить в полицию и позвонить в газеты. Королев-старший предлагает ему баснословные суммы в качестве компенсации, а мать Никиты плачет.

Виновника торжества и след простыл.

– Где он? – тихо спрашиваю, и мать пожимает плечами. Она смотрит на меня с неприязнью, словно обвиняя в исчезновении сына.

– Никитушку нигде не могут найти! – всхлипывает. Королев-старший бросает на меня пустой, невидящий взгляд.

Я смотрю на манящую лестницу, ведущую к выходу, потом на пожилых Королевых, отчаявшихся от горя, и…

Иду искать Никитушку. Это будет моим последним жестом доброй воли.

Когда я возвращаюсь в зал, Егор печатает в телефоне. Я останавливаюсь рядом, и он неохотно поднимает на меня мрачный взгляд.

– Помоги мне найти троянскую лошадь! – шепчу, стараясь не привлечь внимание окружающих. – Это срочно!

Несколько секунд он играет желваками, потом проводит ладонью по коротким волосам и качает головой.