Тайные практики деревенской магии - Марьяна Романова

Спустя неделю моей бабушке вдруг поступило приглашение. Бабушка моя, Людмила, была склонна к приключениям.

Надо сказать, бабушка происходила из интересной старой московской семьи. Ее родной дед был человеком искусства – знаменитым оперным певцом. Андрей Ильич Савицкий солировал в Большом театре – между прочим, как раз в те годы, когда там блистала и Конкордия Антарова, звезда столичной эзотерической тусовки тридцатых-сороковых годов. Скорее всего, мой прадед был с ней знаком. Забегая чуть вперед, могу сказать, что книга Конкордии Антаровой «Две жизни» попалась на моем пути, когда я делала свои первые осознанные шаги в искусстве магии, и произвела на меня сильнейшее впечатление. Вот такое переплетение пространственно-временных нитей судьбы.

Отец же Андрея Савицкого, бабушкин прадед, был генералом царской армии и женился на пленной турчанке, так что в моем роду – знатная мешанина кровей.

Бабушка в молодости была писаной красавицей, и некоторые считали ее двойником Софи Лорен. Черные как угли глаза, взгляд испепеляющий, точеное лицо, модные платья, на которые она со свойственной красавицам легкомысленностью даже в тяжелые годы спускала последние деньги. В бабушке была Сила, только вот реализовать ее она то ли побоялась, то ли не захотела.

В общем, приглашение мы приняли, и, вооружившись пачкой печенья, прибыли в назначенное время в гости к женщине.

И над чашками с дымящимся чаем нам были поведаны странные вещи, которые сперва показались нам шизофреническим бредом. Хозяйка дома, немного путаясь, сообщила, что мир находится на грани больших перемен и она не может их объяснить, просто чувствует.

– Меня родственники считают ненормальной, – сказала она. – По врачам таскали. Но я же знаю, что чувствую. И вы тоже это чувствуете, – она перевела взгляд на меня. – Особенно ты.

Я заерзала на стуле, мне было почему-то стыдно признаться, что ничего особенного я не чувствую.

– Все дело в том, что мы здесь не случайно! – торжественно изрекла она. – И дом вы именно здесь купили не случайно. И со мною встретились не просто так. Вы еще вспомните о том, что я вам сказала, – она снова перевела глаза на меня, взгляд ее был неприятно пристальным. – Особенно ты.

Бабушку мою чаепитие скорее разочаровало. А во мне бушевали подростковые гормоны, желание быть особенной, стремление наделять каждую будничную деталь каким-то сокровенным смыслом.

Ее слова я и правда вспоминала часто.

Несколько лет прошло, та женщина куда-то пропала из деревни, и вот однажды, гуляя по местным лесам с дедом-грибником, я увидела нечто странное. Пусть это будет маленький спойлер – то, что я увидела многими годами позже, стало основой моего художественного романа «Мертвые из Верхнего Лога».

Мое созревание пришлось на свободные разгульные девяностые. Ветер перемен превратился в ураган, Москва была похожа на многоголосую ярмарку, где каждый мог найти товар (и духовный путь) по вкусу.

Мне было тринадцать лет, когда один из школьных преподавателей заметил на моей шее кулончик в виде Будды. Честно говоря, ничего особенного этот кулон для меня не значит, – был кем-то подарен моей маме, а я, сорокой-воровкой порывшись в ее шкатулке, заполучила этот трофей. И это была неслучайная случайность, потому что именно этот латунный Будда косвенно стал для меня ключом в удивительный новый мир, о котором я, домашняя девочка, едва ли узнала бы сама в мои тринадцать лет. Преподаватель заметил кулон и обрадовался – рассказал мне, что он буддист и что он видит в моих глазах что-то похожее на священную пустоту (мне это тогда было совершенно непонятно, да и вообще, подозреваю, что у рассмотренной им сакральности была куда более приземленная природа – скучновато было на уроке). Он подарил мне книгу – знаменитую «Оранжевую книгу» Ошо. Сборник практик и медитаций. Вернувшись домой, я немедленно попробовала некоторые техники и с удивлением поняла, что возможности моего тела и сознания намного более широки, чем я привыкла считать.

И я начала искать «своих». В те годы в Москве пачками открывались эзотерические клубы – от небольших лавочек, торгующих литературой для просветления до каких-то мутных стихийных сборищ полусектантского толка. Мне нравилась эта новая жизнь, нравилась свобода, нравился элемент тайны (разумеется, родителям я ничего о своих похождениях не рассказывала). В общем, то были первые ласточки. В возрасте нежной невинности я впервые, можно сказать, посмотрела Бездне в глаза, соприкоснулась с Абсолютом (конечно, в максимально рафинированной из его форм).

Затем проснулся интерес к «исконно-посконному». Родное, темное, тайное, деревенское. Деревенская магия – традиция сугубо устная. Не существует никаких старинных книг на эту тему. Веками знания передавались шепотом, под покровом ночи и только своим.

Мне было слегка за двадцать, и я загорелась – вот бы найти людей силы, тех, в чьем роду колдовали, те, кто хотя бы краешком судьбы соприкоснулся с истинным темным деревенским колдовством.

Человек я на подъем довольно легкий. Начался период путешествий по российской глубинке. Иногда у таких доморощенных этнографических экспедиций была конкретная цель – я знала о существовании конкретного человека, обладающего силой, и ехала в надежде обратить на себя его внимание, разговорить, получить какие-то знания. Чаще я просто полагалась на Поток – спонтанно выбирала направление, паковала рюкзак и ехала куда глаза глядят. Многие поездки оказывались «холостыми выстрелами» – либо я никого интересного не встречала, либо меня выгоняли, не хотели ничем делиться. Но за годы таких странствий случались и воистину мистические встречи. О некоторых из таких встреч я расскажу на страницах этой книги.

Потом у меня проснулся интерес к магии академичной. Я начала изучать каббалу и западноевропейскую магию, увлеклась Алистером Кроули и даже получила посвящение ордена О. Т. О. В тот период жизни мой дом стал похож на пафосный храм алхимика – артефактов в нем было больше, чем бытовых будничных предметов.

Церемониальная западная магия требует знаний и точности. Мои ритуалы были сложными и продуманными, к каждому из них я готовилась не меньше месяца. Я практиковала гоэтию – искусство работы с демонами. Много времени уделяла классической планетарной магии.

А потом вдруг пришло понимание – интереснее всего будет не следовать чьему-то пути, а создать собственный «философский камень», сплав из всех практик, которые были мне известны.

И буддийская классика, и строгий западный церемониал, и темный деревенский шаманизм. Теперь я называю себя интегральным практиком. Но в этой книге я познакомлю вас лишь с одной стороной моих магических экспериментов.