Пыль грез. Том 2 - Стивен Эриксон

Почернели последние угли у нее под ногами, и она развернулась, чтобы идти.

Перед ней стояли два воина. Барахны – и один из них брат Марала Эба, Кашат. Другого она не знала.

– Что вам нужно? – потребовала у них Джейвисс, которую вдруг объял страх.

– Да почти ничего, – ответил ей Кашат, выбрасывая вперед руку.

Она успела разглядеть покрытый гравировкой клинок. Что-то ужалило ее в горло, по груди вдруг потекло горячее.

Боль в костях куда-то исчезла, чуть спустя разгладился и узел меж бровей, дождь целовал лицо, снова сделавшееся почти что юным.

Малышка Йедан скрючилась рядом с телом Хеги, не в силах оторвать глаз от лужи крови, над поверхностью которой, рябой от дождя, все еще курился пар. Кошмар не прекращался, она до сих пор чувствовала жар железного инструмента, которым прижгла ступни Хетан. Жар пульсировал внутри ее рук, словно лихорадка, но не мог растопить тошнотворного льда, сковавшего сердце.

Ужасный поступок – но Хега ее заставила, потому что Хега умела заставлять, особенно тех, кто помоложе. Она могла так угрожающе сверкнуть глазами, что больше уже ничего и не требовалось. Вот только Хетан… она ведь никогда не делала ей ничего плохого, только хорошее, всегда была такой доброй, готовой весело подмигнуть. Стави и Стори тоже были хорошими. Йедин только и делала, что хохотала над их проделками, их сумасшедшими идеями и планами.

Впереди ее ждал совсем другой мир, мрачный, неведомый. А здесь и сейчас кто-то только что убил Хегу. Не помогла ей никакая угроза в глазах, да и чем тут поможешь?

А то, что воины теперь делали с Хетан…

Рука ухватила ее за воротник, вздернула в воздух. Она увидела перед собой чужое лицо. Услышала чей-то голос сбоку:

– Она мало что сможет вспомнить, Сагал.

– Это одна из тех бесенят, что были с Хегой.

– Даже если так…

Сагал опустил ее на землю, она пошатнулась – дрожали коленки. Две широкие ладони охватили ее голову. Йедан встретилась с ним взглядом, увидела, как у него в глазах пробуждается что-то темное, угрожающее…

Сагал переломил ей шею и толкнул тело в сторону Хеги.

– Отыщи Бефку. Последняя на сегодня. Теперь твоя очередь.

– А как же Секара и Столмен?

Сагал ухмыльнулся.

– Мы с Кашатом самое лучшее предпочитаем оставлять напоследок. Давай, Корит, вперед.

Воин кивнул.

– А там как раз и моя очередь у Хетан подойдет.

– И она того стоит, особенно когда в грязи извиваться начнет.

Когда Страл вышел, Бакал остался в юрте один. Он знал, что жена сегодня ночью к нему не вернется, и был готов себе признаться, что не слишком расстроится, если та не вернется никогда. Даже удивительно, какие неожиданности иной раз обнаруживаются через столько лет после свадьбы. Все хитросплетение законов оказалось этой ночью разорвано в клочья, а нити разнесло по сторонам черным ветром. В душах проснулись неисчислимые возможности. Из-под земли повыползали старинные, давно забытые распри, замелькали кинжалы. Воин мог заглянуть в глаза приятелю – и увидеть чужака, заглянуть в глаза лучшему другу – и обнаружить в них пламя самых низменных страстей.

Она хотела другого – но ей мешал Бакал. Тот, другой, тоже ее хотел – ему мешала его собственная жена. Бакалова жена стояла перед ним, и на губах ее блуждала полуулыбка, словно живое существо, которое радуется чужой боли, – если бы только Бакалу было больно, вот только он с удивлением обнаружил, что это не так. Стоило жене тоже это понять, как ее улыбка превратилась в гримасу ненависти.

Она выбежала из юрты, сжимая в руках нож. Сегодня она будет с любовником, а это значит, что еще одной женщине придется умереть.

Не должен ли он им помешать?

Он еще не решил. Поскольку не испытывал сейчас никаких бурных чувств. Внутри даже ничего не тлело, готовясь вспыхнуть от малейшего дуновения. Думать, и то не было сил.

«Кровь льется потоком». Так гласила древняя баргастская поговорка. Когда убит правитель, обнажаются тысячи клинков, и даже слабые обретают ярость. Этой ночью мы во власти безумия. К нам приближается неприятель, а мы тем временем предаемся бессмысленной резне, убивая своих же. Слабые вскрики доносились до него даже сквозь вой ветра.

Перед глазами у него вновь возникло лицо жены, уродливое от обуревающих ее страстей.

Нет, все же я этого не позволю. Он встал, принялся оглядываться, наконец отыскал украшенную монетами кольчугу. Даже если спасти ту женщину он опоздал, он убьет жену вместе с любовником. Хоть один поступок, не продиктованный всеобщим безумием.

– Найди его! – потребовала Секара. – Его братья убивают сейчас наших союзников. А Марал Эб остался один…

– Разумеется, нет, – возразил ей Столмен. – В такую ночь это было бы сумасшествием.

Она яростно уставилась на него. Огромный, облаченный в доспехи, в одной руке кривой нож, а на непроницаемом лице – самое жалкое выражение.

– Скажешь ему, что хотел бы обсудить условия альянса для Гадра, – или любую другую причину выдумай. А уж когда перережешь ему глотку…

– Его братья отыщут меня и убьют. Послушай, женщина, ты сама мне сказала, что хочешь видеть Марала Эба во главе воинов…

– Но я не думала, что он возьмется за дело этой же ночью! Хега убита. Джейвисс нигде не могут найти. Баламит тоже. Разве ты не понимаешь, что происходит?

– Похоже, это ты не понимаешь. Если их убили, мы – следующие на очереди.

– Он не посмеет нас тронуть! У меня есть сотня убийц, у меня в каждом клане шпионы! Нет, мы ему еще пригодимся…

– Он переменит свое мнение, если я попытаюсь его убить.

– Не нужно пытаться! Просто убей, и так, чтобы наверняка. А с его тупыми братцами я сама разберусь!

По толстым шкурам, прогнувшимся сквозь сплетенную из стволов молодых деревьев потолочную раму юрты, лупил дождь. Неподалеку кто-то взвизгнул. Лицо Столмена посерело.

Нижние духи, ему сейчас и краску на физиономию наносить не нужно.

– Что, этим мне тоже самой заняться? Ты мне вообще хоть зачем-то нужен?

– Секара, я стою сейчас здесь, готовый отдать свою жизнь – за тебя. Когда пройдет эта ночь, закончится и безумие. Нам нужно лишь ее пережить…