Цена твоей беременности - Ева Ройс

Я рассматривала убранство подъезда с затаенной горечью. Все было вычурно, громоздко, но так… сказочно. И высокие резные арки, и мраморные широкие лестницы, и лепнина, и каменный пол, наполовину спрятанный дорогим ковром. Я будто бы, как Золушка, вырвалась из хлева в королевский замок.

Большая трехярусная квартира была подстать окружающему экстертеру: тоже величественная, изысканная, но уже более современная. Но только имелось одно "но". Едва Воскресенский открыл входную дверь, пропустил меня вперед и запер за нами, мы услышали стремительное цоканье каблучков по паркету и нежный, переливчатый голос:

– Дорогой, ты вернулся?

Прекрасная женщина в легком шелковом халатике влетела в прихожую, улыбаясь. И по мере приближения у нее эта самая улыбка таяла. Она увидела, что этот самый "дорогой" не один.

– Вернулся, дор-р-рогая, – последнее слово босс буквально прошипел, окатив девушку таким презрительным взглядом, что меня даже перекосило. А неизвестная мне держалась – ни один мускул на ее лице не дрогнул. – Что ты здесь делаешь? И как вообще попала на МОЮ территорию?

– Я на НАШЕЙ территории, – невозмутимо ответила она. – И делаю здесь свои обязанности – я твоя жена, смею напомнить.

– Ты моя ошибка молодости, – Дмитрий Сергеевич сжал челюсти.

Я, под прожигающим насквозь взглядом его жены, от греха подальше спряталась за спиной у босса и прижалась к двери, дабы если что – сбежать первой от разъяренной фурии. Мне же лучше будет. Вдруг она поможет супругу встать на сторону перевоспитания и вообще вправит мозги?

– Аделия, милая, – тон босса мне совершенно не понравился, – прогуляйся пока по квартире и выбери себе комнату, я тебе чуть позже присоединюсь.

"Не надо присоединяться! ", – мрачно подумала я, а вслух же:

– Может, я…

– Может, ты пойдешь уже? – на меня зло посмотрели, и я, поежившись от двух не самых влюбленных взглядов, обращенных на меня, решила не спорить и идти туда, куда сказали. Всегда ведь мечтала в незнакомых домах гулять да комнаты себе подбирать.

И я пошла в сторону предполагаемой гостиной, спиной чувствуя те же взгляды. Конечно, ни гулять, ни выбирать я не собиралась – тупо боюсь потеряться в огромном доме. И… И любопытство – болезнь каждой женщины, поэтому я, каким бы не был мой поступок неправильным, далеко не ушла и осталась стоять за аркой холла. В моем случае любая информация имеет ценность. Примерно как вода в пустыне.

– И как ты таких находишь? – насмешливо спросила женщина, которая мне нравилась, но аккурат до этого момента. – Вкус у тебя окончально испортился, дорогой.

Как удачно я устроилась! И вид на супругов открывался отличный, и акустика меня радовала. Жаль, попкорна нет. Или же запасной двери, из которой можно по-тихому сбежать к себе.

– Да что ты говоришь, Ангелина? – притворно удивился Дмитрий Сергеевич. – Ужас какой. Но оставим лирику: ты приехала сообщить мне лишь то, что по твоему мнению, у меня испортился вкус? !

– Не только, – ничуть не испугалась жена босса.

– Тогда просвяти же меня, – Воскресенский будто бы выплюнул эти слова.

– Я решила, что нам пора наладить наш брак, тем более что… – Ангелина запнулась и возмущенно прошипела, когда он внезапно обхватил ее подбородок рукой, вглядываясь в глаза женщины: – Ты что это делаешь? Отпусти меня!

– Вроде зрачок в норме – травку не курила, перегаром не несет – не пила. Странно… – и босс, словно бы брезговал ее даже трогать, убрал ладони и отошел от нее. – С отцом поссорилась? Любовник бросил?

– Дима, я просто хочу начать все сначала, понимаешь? Я поняла свои ошибки, я исправлюсь…

– Замолчи. Не зли меня еще больше, Громова. Сейчас я вызову такси, и ты уберешься туда, откуда пришла.

И Дмитрий Сергеевич даже открыл дверь, недвусмысленно указывая, что ей следует сделать. Но Ангелина Громова явно не из тех, кто так легко сдается, потому что в ход пошла тяжелая артиллерия в виде слез и жалобного:

– Я соскучилась…

Я уже подумывала убраться подальше, потому что сцену их бурного примирения наблюдать не было никакого желания, но нет. Ничего не произошло. Мужчина разозлился еще больше.

– Вот как, значит, – медленно протянул босс. – Я рад за тебя, но ты как-то опоздала – у меня уже есть женщина.

– Она? ! – от визгливого хохота жены Воскресенского у меня чуть ли не заложило в ушах. – Ты слышишь себя, Дима? Ты и это… недоразумение в юбке? Шутка не удалась, дорогой.

Я поправила свою оскорбленную юбку. Нормальная она, и я вроде ничего.

– Что ты, дорогая, роль клоуна в нашем разговоре принадлежит только тебе. Это ты не слышишь себя и навязываешься. Убирайся, пока я не дошел до точки кипения и не вызвал охрану. А еще, – он усмехнулся, – поищи себе хорошего адвоката. Помнишь про сорок второй пункт брачного договора?

– Ты не решишься! Ты же… ты! – кажется, супруг нашел прореху в броне Ангелины.

– Я, – Воскресенский ухмыльнулся. – А теперь вон из моего дома.

– Я у тебя все до последний нитки заберу! Я тебя голым оставлю! Я тебя…

– Вон!

– Я так просто это не оставлю! – и она, даже не заботясь о том, что в одном халате, что-то подобрав со столика, ключи, наверное, ушла, хлопнув дверью.

Но не успела я облегченно выдохнуть, как случилось страшное – Дмитрий Сергеевич меня заметил.

– Я тут… сережку потеряла, – выдала свою самую лучшую улыбку я. – Не видели?

– Сейчас вместе поищем, – мрачно ответил он, стремительно пересекая расстояние между нами.

– Знаете, я уже нашла, не надо мне помогать!

– Только без истерик, – он поморщился. – Я сейчас закажу нам поесть, мы в тишине едим, а после идем спать. Ты спишь со мной.

Мне в плане понравилось все, кроме последнего предложения!

– Давайте я себе комнату выберу? Вы же…

– Поздно, мышка, уже поздно. Ты будешь спать со мной на моей постели. Что-то еще?

– Да, – кивнула и выдохнула: – У меня, кажется, бессоница.