Земля будет принадлежать нам - Варвара Еналь

И во-вторых, удачи приносили радость. С каждой игрой удавалось закинуть все больше шариков, и это давало чувство контроля. Хоть что-то в жизни находилось под контролем, что-то удавалось. Что-то было предсказуемым.

Эмма действительно сразу могла сказать – попадет она в корзинку или нет. Разместив ряды шариков в метательном устройстве, она торопливо нажимала на кнопки, поворачивала приспособление, и цветные упругие снаряды гулко стучали о стену, а каждое попадание отмечалось яркой вспышкой диода, размещенного на корзине.

Раз! Раз! Раз!

Восемь попаданий из десяти выстрелов. Теперь очередь Ника.

Тот широко улыбнулся.

– Покажу вам класс, смотрите! – проговорил он.

Рэм и Тин что-то ему крикнули и тут же скорчили смешные рожицы. Видимо, это были какие-то обзывательства, которых Эмма не понимала, потому что Ник ответил сердито.

Мальчишки высунули языки.

– Хулиганы, – тут же пояснил Ник. – Они пожелали мне промахнуться. Но я не промахнусь!

Став серьезным, Ник торопливо нажал на кнопку пуска несколько раз подряд. Девять попаданий из десяти. Отличный результат.

Настала очередь близнецов. Они играли как одна команда, и баллы им насчитывались на двоих. Работать вдвоем они умели и понимали друг друга без слов, поэтому легко обошли Эмму, умело тыкая пальчиками в кнопку пуска: девять попаданий из десяти!

Ладно, это только первый раунд, еще получится отыграться!

3

Играли до тех пор, пока не появилась в дверях Мэй-Си с тарелками мясных рулетиков и засахаренных фруктов и с кувшином кисломолочного напитка, который тут назывался непривычным словом «кинель».

– Давайте есть, игроки, – весело сказала она и устроилась на полу, поставив рядом с собой посуду.

Вообще, как уже поняла Эмма, инопланетные ребята обожали сидеть на полу. У себя в каютах они частенько так и ели.

Только взяв мясной рулетик, Эмма поняла, как проголодалась. В жизни на «Драконе» был один приятный момент – не надо было думать о еде. Эмму еще ни разу не попросили дежурить на кухне, к ней относились как к почетной и желанной гостье, помогали и оберегали. И если была возможность послать на задание только Ника и Жака, Люк так и делал.

И, устроившись на полу, Эмма в очередной раз порадовалась тому, что теперь она в безопасности и не надо думать о том, что они будут есть. О еде тут заботились взрослые, настоящие взрослые, не роботы.

За все происходящее на крейсере «Дракон» отвечал Люк. Он планировал боевые вылазки, говорил, что надо делать в течение дня. Ему помогали Настоящие деревья. И Эмма даже не собиралась вникать в их планы.

Она настолько устала от недавней борьбы, от страшного сознания собственной беззащитности и покинутости, что теперь просто отдыхала. Ей нравилось играть, нравилось ремонтировать катера, нравилось спать в своей каюте. На крейсере «Дракон» ей нравилось все.

Мэй-Си как будто понимала ее состояние, потому что не задавала лишних вопросов и всячески старалась оберегать от лишней работы.

После еды отправились в центр управления «Дракона». Просторное помещение находилось на носу крейсера, и к нему вели все коридоры. Выполненный из сверхпрочного прозрачного материала, нос корабля заканчивался огромным смотровым окном.

Перед окном размещался пульт управления, представляющий собой идеально гладкую темную поверхность, отвечающую на прикосновения Настоящих деревьев. Пульт был сделан из чистого Живого металла, и время от времени его рельеф менялся. То на нем появлялись объемные звездные карты, показывающие четкую траекторию «Дракона», то возникали подсвечивающиеся знаки – целые ряды знаков, то появлялись какие-то кнопки и рычаги.

Как управлять такой штукой, Эмма и понятия не имела.

Зато это отлично знали Ник и Жак. Но и они, несмотря на всю свою осведомленность и потрясающую опытность, не имели доступа к пульту управления «Драконом».

Только Люк и Настоящие деревья определяли путь крейсера.

И это тоже было хорошо, на самом деле.

Потому что Эмма уже не хотела ни за что отвечать и ни о чем думать.

Даже когда приходилось вылетать на катере, все главные решения принимал росток Щелчок. Поэтому полеты проходили легко и просто.

Люк и сейчас стоял за пультом. Его руки, покрытые белыми шрамами от каких-то давних ожогов, ловко управлялись с выпуклыми рельефными значками, а два длинных ростка со множеством мелких листочков то и дело помогали ему, быстро скользя по длинному пульту, протянувшемуся от одного края окна до другого.

– Корабль синтетиков не отстал от нас? Так и преследует? – первым делом осведомился Ник.

Боевой корабль синтетиков действительно преследовал крейсер с детьми.

Эмма хорошо помнила: класс Ви, три десятка беспилотников на борту. Он привязался, точно шнурок к ботинку, и тянулся, тянулся за ними. Держался на безопасном расстоянии от лазерных пушек. Время от времени выпускал беспилотники, досаждавшие, словно мусор на ковре.

Впрочем, с беспилотниками Ник и Жак легко управлялись.

– Вот они, синтетики, – сказал Люк.

Он быстро провел правой ладонью над пультом, один из ростков слегка отодвинулся, и перед Ником и Эммой тут же появилась выпуклая карта межпланетного пространства. Той его части, где находились «Дракон», крейсер с детьми и корабль синтетиков.

Тут же пунктиром обозначилось расстояние до Марса, на самом деле уже не такое длинное. Появились обтекаемые фигурки космических кораблей. Все как на ладони, только не прозрачное, не голографическое, как это получалось у Мартина-Моага.

Живой металл умел создавать объемную карту, которую можно было потрогать, пощупать, ощутив приятную теплую гладкость уникальной плазмы.

– Да, вот он, – пробормотал Ник, всматриваясь в изображение. – Летит за нами. Чего он хочет?

– Я не могу понять! – Люк покачал головой.

– А вот это что? Вон там, впереди, вдалеке? Видишь? – вдруг спросил Ник. – Пусть деревья приблизят этот предмет…

Люк кивнул, и ему не пришлось даже формулировать просьбу. Ростки сами сдвинулись, и пространственная карта тут же изменилась. Повернулась, удивительным образом увеличилась и показала отдаленный объект, казавшийся ранее жирной точкой.

Теперь все увидели странный дискообразный корабль, выпуклый, огромный, трехуровневый. Судя по его темным иллюминаторам, жизни там не осталось. Мертвый, заброшенный, опустошенный.

– Что это? – не поняла Эмма.