#Карта Иоко - Варвара Еналь

Хотя о каких часах я говорю? В мире Безвременья не было времени, поэтому никто не мог сказать наверняка, когда же наступит вечер. Возможно, Иоко снова затеял печь пироги, раз подкладывал в печку дрова, и это хорошо. Я бы не отказалась от приличного куска его рыбной пиццы.

Я села, обнаружив, что укрыта черным плащом, который изнутри оказался подбит байковой клетчатой материей в темно-синюю клетку с тонкими серыми полосками. Взявшись за шнурки кедов, я посмотрела на Иоко.

Он сидел ко мне спиной, и я могла хорошо рассмотреть длинный безобразный шрам у него на спине, как будто кто-то располосовал его от правого плеча до самой поясницы. Шрам – белый рваный широкий рубец – давно зажил, но все равно выглядел ужасно. Можно было себе представить, как на самом деле выглядела эта рана!

– Кто тебя ранил? Лусы? – спросила я.

Не оборачиваясь, Иоко дернул плечом и низким хриплым голосом ответил, что не знает и не помнит.

– Этот шрам был у меня всегда. Не помню, откуда он.

– Как можно забыть о такой ужасной ране? Тебя фактически чуть не убили. С такими ранами люди, вообще-то, умирают.

– Я не умер. Значит, это не так страшно, как кажется.

– Но, выходит, тебя можно ранить и ты не бессмертный волшебник, – уточнила я.

– Конечно. Я не бессмертный, но время тут замерло и поэтому сам по себе никто не старится и не умирает.

– Остается в таком виде, в каком сюда попал? – снова спросила я.

– Да какая тебе разница? Почему ты все время что-то спрашиваешь? Первый раз мне достался такой человек, у которого рот не закрывается, – в его голосе снова зазвучали ворчливые нотки.

– Значит, ты первый раз ведешь девочку?

– Вообще-то да. – Иоко наконец повернулся ко мне и в растерянности почесал макушку. – Раньше мне доводилось водить двух мужчин, и с ними было интересно. Они храбро сражались. Правда, один таки погиб в море, в сражении с пиратами. А второго я довел до Дерева. И еще двух женщин я водил, они дошли обе, потому что не лезли на рожон.

– Значит, всего к Хозяину ты отвел троих, да?

– Получается, что так. Двух женщин и одного мужчину. Не могу вспомнить, как их зовут. И какое-то количество людей просто погибло. Несколько полегло от хасов прямо на синей дороге у башни. Пытались бежать от меня через траву. Поэтому я теперь всегда предупреждаю, чтобы не сходили с дороги.

– Не густо. И ты вечно все забываешь, как будто у тебя дырявая голова.

– Ну и что? – Иоко пожал плечами и полез за миской и мукой.

Я обрадовалась пирогу и принялась наблюдать за волшебством колдуна. Тесто послушно замешивалось в миске – смешно мялось горбами, смешно досыпалась туда мука из бочонка, тоже сама по себе. Иоко лишь вертел в руках серебрившийся Посох и весело улыбался, будто его самого страшно забавляло волшебство.

– Люблю готовить, – пояснил он, – это интересно.

– А что еще ты можешь делать своим посохом? Можешь что-нибудь пожелать – и чтобы это появилось? Например, чтобы появился меч или кинжал. Или плащ. Загадать вещь и получить ее с помощью посоха можешь? – поинтересовалась я, не отрывая глаз от миски, в которой тесто уже становилось гладким и маслянистым.

– Ну, нет. Такого не могу. Я же не Шкаф Желаний. Желания выполняют те во? роны, что заключены в нем. Они такое могут. Я немного другой чародей. Я же сказал, что мне подчиняется Энергия Жизни. Я могу сражаться, могу убивать. Могу вот тесто замесить. Могу заставить вспыхнуть огонь или погасить его.

– Тогда почему сам разводил огонь в печке? – не унималась я.

– Кое-что мне нравится делать руками, а не с помощью Посоха. Огонь разводить интересно. Я люблю смотреть, как он разгорается, как маленькие язычки бегут по веткам, как вспыхивают дрова и как летят искры.

Иоко снова походил на мальчика. Он будто стал тоньше, даже пальцы на руках напоминали мальчишеские – в цыпках, с грязными каемками под ногтями. В такие минуты он вовсе не пугал, а будто становился моим ровесником, который не прочь позабавиться и совсем не задумывается над серьезными и важными вещами.

Я перестала его расспрашивать, уселась на топчан, достала альбом и краски и принялась рисовать. Я чувствовала, что должна запечатлеть башню Иоко, хотя она уже была на моих рисунках, висящих над столом в моей комнате. Ибо то, что снилось мне когда-то, на самом деле было именно башней Иоко.

Это озадачивало меня, я пыталась найти ответ и не могла. Тогда не могла. Я лишь вновь и вновь прокручивала в голове увиденные накануне сны – мои первые сны в мире Безвременья – и все больше убеждалась, что просто обязана их нарисовать.

Поэтому я тут же взялась за работу.

Сначала сделала набросок карандашом, после нанесла светлые и осторожные акварельные мазки. Я покрыла большую часть рисунка слабой голубовато-серой краской, как можно сильнее разведя ее водой. Здешняя вода делала краски более яркими, насыщенными и… более живыми, что ли.

Не могу подобрать нужных слов, чтобы охарактеризовать цвета, но поверьте мне – рисунок просто оживал под моей кистью. И когда я закончила, передо мной лежали руины заброшенного города. Синие камни, синие травы, черные силуэты воронов надо всем этим. И огромная голубая луна, заливающая все серебристым призрачным светом.

Иоко, заинтересовавшись, присел рядом, но не мешал и не спрашивал, пока я не закончила рисовать. Тогда он, осторожно дотронувшись до края рисунка с таким видом, словно это было невесть какое волшебство, уточнил:

– Это город Ноом. Где ты его видела?

– Во сне.

– Странно. Это все очень странно. Как ты могла видеть во сне город Ноом, если ни разу не была там, Со?

Он смотрел на меня с интересом и даже некоторым восхищением. Я поняла, что сильно озадачила его, но ничего разъяснить не могла. Я и сама не понимала, почему мне снятся такие сны. Откуда они приходят ко мне?

Я тогда ничего не знала, а Иоко ничего не помнил. Поэтому его вопросы остались без ответа.