Древние города - Варвара Еналь

Утратившее свое сияние Светило пряталось за Буймишем, отдавая лишь жалкую горсть лучей. Но совсем скоро, перед закатом оно вынырнет у барханов и зальет пески прощальным горестным пурпуром. Красный свет расплескается по Камлюкам, напоминая о кровавом прошлом, о погибших и выживших. О бренности бытия, о коротком сроке, что отпущен людям. О том, что лучшие годы можно потратить на убийство и смерть, о том, что лучше рожать детей и любить, чем убивать и терять.

И тогда зазвучат печальные песни у Костровой Башни. Тогда вспомнят всех ушедших и не доживших, вспомнят храбрых воинов и красивых женщин, сложивших свои головы во время яростных битв.

Тогда вознесут молитвы Настоящей Матери с просьбой о помощи, поддержке и благословении.

И Мэй будет рядом. Она тоже будет молиться – она умеет это делать. Люк однажды слышал ее молитвы. А после Люк станцует с ней танец избрания.

При мысли об этом захотелось улыбнуться. Мэй вдруг оглянулась и поинтересовалась:

– Ты чего смеешься?

– Умеешь танцевать? – вопросом на вопрос ответил Люк.

– Умею, самую малость. А что?

– Потанцуем, значит?

Мэй лишь кивнула в ответ. Она была серьезной, сосредоточенной и немного напряженной. Люк почувствовал это ее напряжение и обнял за талию. Легко и просто. Плечи Мэй прижались к его груди, светлые кудри смешно защекотали щеки. Мэй не возражала. И Люк знал почему. Ей сейчас очень нужна была его поддержка.

Люк слишком хорошо понимал свою Мэй. Как будто у них было одно сердце на двоих и одни чувства. Как будто связывали их внутренние крепкие нити из Живого металла. Как будто Третьи Ключи связывали их воедино. Один раз и на всю жизнь…

Третьи Ключи! Конечно! Эта связь началась с того момента, как они нашли странные кулоны в заброшенном хранилище. Что это может быть на самом деле? Что их связывает? Живой металл? Он заставил Люка влюбиться в Мэй, а Мэй избрал стать Владычицей Драконов?

На эти вопросы не было ответов, и оставалось только надеяться, что однажды Настоящая Мать сама подскажет, что делать дальше. Ведь не зря же она снится Мэй. Значит, что-то надвигается. Что-то большое и опасное. Появились белые звери, появились Третьи Ключи. Предсказания древних сбываются, и с этим ничего нельзя поделать.

О белых зверях Цемуках Люк еще никому не успел рассказать. Слишком много времени и эмоций занимали вечерние вылазки на острова. Он влюбился в светловолосую Мэй и больше ни о чем в последнее время не думал. А зря. Слишком белым кажется обычно розовый Буймиш, так бывает крайне редко. Только когда он поднимается в самый зенит и наступает праздник Продолжения Рода.

Сейчас не время для белого цвета войны. Совсем не время.

По старым преданиям, Цемуки превратились в белых животных тогда, когда Буймиш стал совсем белым, а земля, на которой жили и правили Цемуки, почернела от войны. Когда были сожжены города и деревни, когда были отравлены глубинные реки, когда умирала почва и сворачивался от яда воздух. Вот тогда Цемуки и превратились в белых животных. И земля Эльси – Настоящая Мать – получила свободу от своих детей и смогла возродиться вновь. Так гласили старые легенды.

Люк так и не спросил у Мэй, что у них в Городах знают о загадочных белых животных. Может, сейчас самое время?

И он наклонился к уху светловолосой и задал вопрос:

– Что ты знаешь о народе Цемуки?

Мэй оглянулась, удивленно подняла брови, поинтересовалась:

– Зачем тебе сейчас это?

– Вспомнилось. Может, некстати. Вы знаете что-нибудь о Цемуках?

– У нас не осталось сведений о них. Просто говорили, что они погибли. Их скосила эпидемия.

– Ты знаешь, что Цемуки превратились в белых животных? Слышала об этом?

– Ну, у нас рассказывают дети между собой такие страшилки. Что жили-были люди и однажды они стали превращаться в зверей. Но это лишь ужастики для детей, так всегда говорил мой отец.

– Цемуки стали большими белыми зверями. Так случилось однажды. Потому что слишком были сильны и слишком желали войны. Им хотелось завладеть всей планетой и всеми источниками Живого металла.

Мэй сморщила нос, демонстрируя явное недоверие. После дернула плечами и сказала:

– Не знаю даже, что сказать. Все это странно. Люди не превращаются в зверей, такого не бывает.

– Думаешь? Люди не становятся зверями, да?

– Ты говоришь загадками, Люк. Как будто намекаешь, что люди могут стать такими же жестокими и злыми, как ящеры-дитхи.

– Думаешь, не могут?

Мэй не ответила. Погладила чешую Енси, посмотрела на выбивающиеся из-за Буймиша последние лучи Светила. Потом тихо сказала:

– Я все еще помню тех мальчишек, которых ты убил у реки, перед тем как встретить моего отца. Я похоронила одного из них на берегу. Убийство можно оправдать или нет?

– Иногда не остается выбора. Убиваешь и после привыкаешь к смерти. Нажимаешь на «пуск» и не думаешь ни о чем. Смерть становится частью жизни.

– Потому что перестаешь ценить жизнь врага. Тебе кажется, что точно знаешь, кто может жить, а кто нет. Что твои действия оправданны. Что война того стоит. И потому стреляешь, стреляешь, стреляешь… и не можешь остановиться. Вот и Цемуки, наверное, так же. Кто его знает? Может, для того, чтобы они не стали совсем зверями, их и превратили в животных. Люди с неба превратили. А после заставили служить себе.

Люк промолчал. Он просто не знал, что ответить Мэй. В ее словах звучала какая-то новая мудрость. О таком еще не доводилось задумываться. Но ведь светловолосая права, очень даже права. Раньше действительно все было просто и ясно. Кого убивать, а кого защищать, с кем дружить, а от кого убегать.

А сейчас все перевернулось с ног на голову.

Сейчас враг стал другом. Близким и родным. Настолько близким, что Люк готов был за этого врага отдать жизнь.

А что случилось бы, если бы он убил тогда отца Мэй? Если бы бросил ее одну в лесу? Не забрал, не помог?

Ничего, но тогда не висел бы сейчас на Люке Третий Ключ, не соединяла бы его с Мэй большая и странная тайна. Не было бы любви, не стучало бы в бешеном ритме сердце.