Пограничная трилогия: Кони, кони… За чертой - Кормак Маккарти

Один из мексиканцев спросил, не из Техаса ли они, на что Джон-Грейди утвердительно кивнул. Мексиканцы тоже понимающе покивали.

Джон-Грейди курил, посматривая на мексиканцев. Да, вид потрепанный, но наездники лихие – это сразу видно по осанке. И как ни старался Джон-Грейди угадать по их темным глазам, что у них на уме, ничего у него не вышло.

Немного поговорили о погоде и о здешних местах. По словам мексиканцев, в горах тут порой бывает очень холодно. Никто, впрочем, не предложил спешиться и продолжить дружескую беседу. Мексиканцы держались так, будто эти края таят в себе какую-то загадку, которую пришлым все равно не разгадать. Едва их караван остановился, мулы задремали.

Докурив сигарету, главный сказал: «Bueno… Vаmonos» [31 - Ладно… Поехали (исп. ). ], потом пожелал американцам удачи, коснулся длинными шпорами боков своего коня и двинулся шагом. За ним потянулись остальные. Мулы пробудились и, проходя мимо американцев, с любопытством косились на их коней и энергично махали хвостами, хотя мух тут не было и в помине.

Днем напоили коней у прозрачного ручья, напились сами и доверху наполнили фляги. Вдалеке, милях в двух, возникла стайка антилоп. Животные застыли и, подняв головы, настороженно глядели на людей.

Потом ехали по долине, поросшей высокой и густой травой. В зарослях крушины на пологих склонах этих древних гор паслись коровы, напоминавшие расцветкой то черепах, то домашних кошек. Коровы при их появлении поднимали головы и долго-долго потом смотрели вслед. На ночлег остановились в горах и решили поужинать зайцем, которого подстрелил из револьвера Блевинс. Он выпотрошил тушку и закопал в песок, а сверху развел костер, пояснив, что так всегда поступали индейцы.

Ты сам-то когда-нибудь ел зайца? – поинтересовался Ролинс.

Пока нет, качнул головой Блевинс.

Если собираешься попробовать, подложи в огонь побольше дров.

Он и так будет в порядке.

Что ты ел самое странное и необычное? – спросил его Ролинс.

Самое странное и необычное? Да пожалуй, устриц.

Горных или настоящих?

Настоящих.

А как они были приготовлены?

А никак. Просто лежали в раковинах. Поливаешь острым соусом, и порядок.

Значит, ты ел устриц?

Ел.

И какой у них вкус?

Как у устриц.

Они сидели и смотрели в огонь.

Откуда ты, Блевинс? – спросил Ролинс.

Тот посмотрел сначала на Ролинса, потом снова в огонь.

Округ Ювэлди. На Сабинал-Ривер.

А почему из дому удрал?

А ты почему удрал?

Мне, между прочим, семнадцать лет. Имею право делать что захочу.

Я тоже.

Джон-Грейди сидел, скрестив перед собой ноги, и курил, опершись о седло. Посмотрел на Блевинса.

Ты ведь и раньше сбегал, верно?

Было дело.

Но в тот раз тебя, стало быть, поймали?

Поймали. Я работал в кегельбане в Ардморе, штат Оклахома. Расставлял кегли. И однажды меня цапнул бульдог. Вырвал из меня, сволочь, целый бифштекс. Ну а потом в рану попала грязь, началось воспаление. Хозяин потащил меня к доктору, а тот решил, что у меня вообще бешенство начинается. Поднялась жуткая паника, и меня отправили домой, в округ Ювэлди. От греха подальше.

А что ты забыл в Ардморе?

Говорю, работал в кегельбане. Расставлял кегли…

Но каким ветром тебя занесло туда?

Как-то раз у нас прошел слух, что в Ювэлди – не в округ, а в город Ювэлди – приезжает шоу. Я скопил денег, чтобы на него попасть, и все ждал, когда они появятся. Но они так и не приехали. Знающие люди говорили, что в Тайлере, штат Техас, их главного упрятали в кутузку. Тамошние власти объявили шоу неприличным. Гвоздем программы у них был стриптиз. Ну а потом я увидел на столбе афишу. Там говорилось, что шоу переносится в Ардмор, штат Оклахома. Вот я и двинул туда.

Ты двинул в Оклахому, чтобы поглядеть это самое шоу? – переспросил Ролинс, сильно удивленный этой историей.

Ну да. Я что, зря, что ли, деньги копил? Нет, раз решил посмотреть, так уж посмотрю, и точка!

Ну и как, посмотрел?

Ни хрена! Они и в Ардмор не приехали.

Блевинс задрал штанину и показал в свете костра пострадавшую от бульдога ногу:

Видите, как этот гад меня цапнул? Аллигатор, а не пес!

А почему ты теперь собрался в Мексику? – спросил Ролинс.

Потому же, что и вы…

Ролинс посмотрел на Джона-Грейди.

Да? Ну так все-таки почему же?

Потому что вы решили, что в Мексике вас уж точно никто не догонит.

А за нами, кстати сказать, никто и не думает гнаться.

Блевинс опустил штанину и стал ковырять в костре палочкой.

Я сказал сукину сыну, что не позволю пороть меня, сообщил он.

Ты про отца?

Мой отец погиб на войне.

Значит, про отчима?

Угу.

Ну а как этот самый бульдог оказался в кегельбане?

Никак. Просто в кегельбане я работал.

Ну а что ты такое учудил, что бульдог тебя укусил?

Ничего.

Ролинс чуть подался вперед и плюнул в костер.

Ну а ты-то что делал, когда тебя укусил бульдог?

У тебя слишком много вопросов. И вообще, не плюй в костер, у меня там еда готовится.

Что? – удивился Ролинс. Что ты сказал?

Говорю, не плюй в костер, еда там готовится.

Ролинс оторопело посмотрел на Джона-Грейди. Тот рассмеялся:

Еда? Ну, приятель, боюсь, ты скоро сам поймешь, что погорячился, когда назвал это едой.

Ты, главное, предупреди, что отказываешься от своей доли, буркнул Блевинс.

То, что они извлекли из песка, раскидав уголья, сильно напоминало высушенную мумию из гробницы. Блевинс положил зайца на плоский камень и стал стаскивать шкуру, а потом соскребать мясо с костей, выкладывая куски на тарелки. Затем они полили заячьи ошметки острым соусом, завернули в последние тортильи и начали жевать, то и дело переглядываясь.