Обезличенность. Книга первая - Никита Лазарев

Однако, большой пласт специалистов работал и продолжает работать над имплантами второго поколения, с более развитой логикой, которые могут подстраиваться под тип и силу импульса. Именно такой человек нам нужен, чтобы просто понимать, как подружить две механики. По сути, имплант в роли переходника, если так угодно.

Спустя пару недель, пока мы работали над программной архитектурой, наш запрос был выполнен в гораздо большей мере. В соседнем кабинете расположился молодой парень, с наполовину выбритой головой и фиолетово-золотыми зачёсанными набок волосами. На правой руке татуировка-рукав, нет, не новомодная, а в духе старой школы, на которой был изображён Франкенштейн. На другой руке расположилось изображение кельтского креста с множеством завитков. В общем, ничего общего с биологией и функцией мозга. Вторым человеком стал немец Гюнтер, он прекрасно говорил по русски, хвастался, что вернулся на родину, мол, его бабушка немка. Он тоже имел интересный вкус во внешнем виде. Пока мы пробовали делать из себя строгих дядек за компьютерами, они спокойно обменивались опытом по поводу татуировок, пирсинга и различных новомодных течений. Третьим членом стал некто "Фараон" – он обладал огромным опытом работы с имплантами различных типов. Где нашли его – неизвестно, о себе не рассказывал. Он, безусловно, с нами общался, но появлялся в исключительных случаях и всегда на вертолёте. Носил маску и белый халат, никогда их на работе не снимал.

– О, смотри, – обратил моё внимание Витька, – снова Фараон объявился. Думается мне, скоро мы получим, что просили.

– Слушай, а откуда он? – поинтересовался я.

– Не знаю, поговаривали, что его нашли через знакомых на чёрном рынке.

– Хм, я бы в это не поверил, – сказал Мишка, подойдя к нам, – зачем людям оттуда работать тут, да ещё и в белую?

– Не думаю, что он работает, как ты сказал, в белую. Мне кажется, тут не всё так чисто, – я сплюнул, выкинул окурок и отправился к ним в кабинет. Я занял на время место Макса, поэтому имел право справиться, как идут дела.

Не спеша открыв дверь кабинета нейробиологов, вошёл внутрь.

– Добрый день, Кит, – поприветствовал меня Фараон, – решил узнать, как наши дела?

– Да, захотел узнать, как вы тут, всего ли хватает, материалов, да даже если не хватает минералки, то обращайтесь, буду рад вам помочь.

– Кит, – обратился ко мне парень с причёской в цветах Лейкерс, – нам нужно нейроволокно, у нас запасы заканчиваются, а чтобы подружить робота и волокно в размерах человеческого мозга, запасов нам хватит комплекта на три, – сказал он.

– Хорошо, – я замялся.

– Чип, у нас не было времени познакомиться толком, занимаюсь разработкой передатчика, – представился он.

– Спасибо, Чип, будет вам волокно, – я достал записную книжку.

– Кит, у тебя есть какие-то проблемы с памятью? – настороженно спросил Фараон.

– Нет, просто столько дел, необходимо всё держать в голове, – бойко отозвался я.

– Боюсь, у тебя упало давление, присядь-ка, – он пододвинул мне кресло на колёсиках.

К слову, с утра мне действительно было нехорошо, и периодически голова выходила на орбиту Марса, не спрашивая меня об этом. Поэтому я присел.

– Спасибо, Фараон.

– Пока не за что, – сказал он, подойдя к своему шкафчику и достал оттуда какой-то шприц.

– Ладно, я вроде отсиделся, мне пора, – я засобирался, но он кивнул, и его ребята, резко вцепившись в меня, пододвинули к его столу.

– Укол может быть болезненным, но я за это прошу прощения, – с этими словами он ввел мне содержимое в шею.

– Эй, зачем? ! – я снова попробовал вырваться, – Я доложу Сергею Павловичу!

– Посиди и подожди, – попросил меня Фараон уже спокойным голосом.

Прошло минуты четыре, когда он внезапно задал мне серию вопросов в духе гестапо:

– Когда родился? Месяц год!

– Ноябрь двухтысячного.

– Где ты был три дня назад и что ел на обед?

– Сначала я встал, выпил кофе, погладил кота, подумав, что ему без меня дома скучно, затем пошёл в комнату, где нашёл носки, один из которых оказался дырявый, и с мыслями, что нужно ещё доукомплектовать гардероб, я отправился одеваться к работе. По пути на работу меня окатил из лужи какой-то козёл, старый лысый дядька в мерседесе, на работе я выпил кофе, писал код до обеда, потом съел борщ в кафетерии, после этого снова писал структуру, затем отправился домой, где играл с котом, пил пиво и смотрел футбол, – бойко ответил я, не задумываясь.

– Вот теперь можешь говорить спасибо, Кит, – спокойно ответил он.

– Ого, что это было? !

– Это имплант усиления памяти, он ускоряет обменный процесс между зонами кратковременной и долговременной памяти. В отличие от других имплантов он безопасен, поскольку нейроволокно у него сверхпроводимое. Именно такое нам и нужно. Сейчас связи ещё укрепятся, и ты обретёшь такую память, о которой мечтать не мог. Только минус: из такой памяти уже ничего не забудешь.

– А вспомнить что-то реально?

– Что-то да, например сильнейшие потрясения из жизни, а что-то нет, ведь оно давно уже покинуло твой мозг за ненадобностью, – ответил Фараон.

– Воу. А сколько укрепляются связи?

– Смотри, чем дольше, тем больше связей будет воссоздано в мозге, то есть, по сути – имплант создаст вечные нейронные связи. Они не подвержены старению, не подвержены ничему, они просто будут, после чего по лимиту создания связей имплант саморассосется. А связи останутся. Это моя личная разработка, – козырнул он.

– Охренеть, – я только и смог выдавить из себя.

– А теперь думаю, тебе стоит попить воды с сахаром, глюкоза – основное топливо для мозга, а чтобы держать связи, она тебе нужна, так что – сладкий чай – твой друг. Причём, это не зависит от импланта, а просто, чтобы ты себя лучше чувствовал, когда запишешь что-то неприятное на подкорку.

– Спасибо, ладно, ребята, я вас понял.

Я отправился к себе в кабинет и оформил запрос на закупку. Думается, вскоре мы достигнем определённого уровня прорыва.

– Кит, а зачем нам тогда роботы, если архитектуру можно выстроить на базе нейроволокна? – спросил Витька, когда я откинулся в кресле.