Отодвинутый апокалипсис - Владимир Козьменко

Окружающий мир

Мир был взбудоражен. Происходили малопонятные вещи. Об этом не особенно распространялись, но практически во все воинские подразделения пришли предложения о консервации вооружения, роспуске военного контингента, переобучении его на другие профессии, иногда малопонятные, но с гарантированной работой и зарплатой. Предлагалось сократить все рода войск кроме внутренних и космических вооружений. Естественно, что сами военные и служили источником информации. А так как они не все понимали причины таких изменений, а точнее ничего не понимали, то слухи и сообщения были самыми разными и подчас противоречивыми. То говорили о заговоре в правительстве и срочном военном вмешательстве, то о глобальной дезориентации, взломе компьютеров Пентагона, то всеобщей мобилизации или, наоборот, о глобальном разоружении. Все ждали речи президентов. Но еще не было случая, чтобы на непонятные события реагировали конкретными действиями. Поэтому и не было никаких выступлений от официальных лиц, только усиливали охрану резиденций правительства и военных баз.

Скобелев

В других странах происходило нечто подобное. Командующий забайкальским военным округом генерал армии Скобелев нервно ходил возле стола даже не глядя на собравшихся офицеров. Он все не мог собраться с мыслями. Ну, кто мог издать такой чудовищный приказ? Кто? У известного своей принципиальностью Скобелева недругов хватало, в том числе и в верхних эшелонах власти. Но обычно это делалось не так открыто, да и с другим текстом. А тут! Законсервировать ракеты, распустить по сути войска. И срок – полгода. Отправить офицеров на переобучение во вновь создаваемый институт навигации, да не простой, а космической. И это мотопехоту и ВДВ! При невыполнении этих условий обещалось уничтожение почти всего вооружения. Каким образом не сообщалось. А для демонстрации этой угрозы предписывалось через месяц не полигоне расположить по одному виду вооружений так, чтобы к ним невозможно было подойти ближе, чем на 500 м. Как сказать об этом людям, посвятивших себя армии, ничего не имеющих кроме военного дела. Которые живут делами армии, за счет армии, и другой жизни себе не представляющих. Если сейчас их сократим, куда они пойдут, что будут делать? Переучиваться? А сколько из них способны овладеть неизвестными профессиями? И что значит законсервировать? Спрятать от потенциального противника в подземные хранилища? Выставить охрану на 10 лет? Что потом с этой ракетой будет. А как быть с вновь поступающим вооружением? Много вопросов, на которые нет ответа. Надо лететь в Москву. Но это позже, а сейчас надо провести совещание, как можно мягче довести до людей суть распоряжения. – Ну, вот что товарищи офицеры – начал генерал, тут из Москвы шифрограмму прислали, изменения предвидятся, причем серьезные. Предлагают часть комсостава на переобучение и повышение. Это мы посмотрим, кого можно отправить. А, в общем – генерал тяжело вздохнул – нас расформировывают, но не всех. Остается охрана и минимум обслуги. Вот так. Подробности пока не знаю. Завтра лечу в Москву, там будет ясно. Вопросы есть? Конечно, вопросы посыпались как из рога изобилия: Как, за что расформировывают? Куда переводят? На кого надо учиться? Что будет с частью? Генерал молча слушал, пока напор не иссяк. – Я сказал, что ничего больше не известно. Вот слетаю, и будет кое-что ясно. Ну, все, расходитесь и подумайте, кого можно переобучить на – генерал заглянул в шифрограмму – на монтажников, космолётчиков и диспетчеров. Совещание закончено. Офицеры, негромко переговариваясь, вышли из кабинета. А генерал вдруг понял, что это начало больших изменений не только в его жизни, а в стране и даже в мире в целом. Ну, поживем, увидим – философски изрек генерал и приказал подать машину. – Поеду домой, посоветуюсь – решил он.

Дуболом

Начальник конструкторского бюро не находил себе места от волнения. Вместо возможного сокращения штатов его бюро расширяли. Правда, его полномочия сокращались. Но бог с ними, с полномочиями, главное – целых три направления будут развиваться. А из них и то, которое посчитали слишком дерзким направлением, и поэтому бесперспективным – переработка темного вещества Вселенной. Это направление курировал сам начальник бюро, и когда пришло решение о его закрытии, он решил уволиться, так как смысла в других направлениях не видел. Но теперь, теперь все меняется. Теперь можно продолжить работы. И не беда, что придут другие люди, создадут свои структуры, снабжение будет для всех достаточное. Об этом ему было сообщено в письме, полученном накануне. Правда, ставилось жесткое условие – работать над выбранной темой, не отклоняться и чтобы через 10 лет двигатель его конструкции был создан. Объявлялся даже конкурс, а имя победителя обещали увековечить в веках и, соответственно – солидное вознаграждение с 10 нулями. Но все это потом, а сейчас надо проверить сжатие компонентов черного тела. И начальник бюро, успокоившись, достал расчеты и углубился в вычисления. На следующий день в бюро прибыло 6 человек – 4 мужчины и две женщины. Им отвели комнаты, выдали пропуска, и больше с ними начальник бюро почти не встречался.

Президент

В аппарате администрации президента шла напряженная работа. Нужно было разобрать отсортировать поступающую информацию от представителей по регионам, выбрать самую главную и умело изложить ее в докладе. Но поток информации буквально захлестнул администрацию. Если раньше более или менее значимые события происходили раз в неделю, и можно было какие то не считать достойными доклада, то сейчас сообщения шли потоком, и все можно было назвать важными и требующими пристального внимания. Компьютеры на местах выдавали странную информацию. Практически они работали в собственном режиме, без диспетчеров. Грузы распределялись по одному им известному порядку. На железнодорожных узлах начала работать система приоритетности отправки. Сначала уходило сырье, изделия для тяжелой промышленности, затем материалы для легкой промышленности и продовольствие. Совещания ни к чему не приводили, так как распоряжение о деятельности шли от высшего руководства, которое (о, ужас) к этим распоряжениям имело отдаленное отношение. Каким образом консервативных людей стимулировали на активные, а подчас на рискованные действия оставалось загадкой. Количество топлива, поступающего в регионы из-за такой системы поставок, снижалось. Коммерсанты обрывали телефоны, требуя пропустить их грузы, начальники станций оправдывались, как могли, но пока серьезных перебоев не было ни с продовольствием, ни с горючим. А аппарату президента нужно было готовить доклады. Но что докладывать? Что произошел бунт роботов? Что грузы идут по непонятному графику? Что идет перераспределение материальных ресурсов? Но нужно объяснять причину и предлагать решение проблемы, а это никто не хотел, да и не мог сделать. Грузы идут, голода нет. Поэтому доклады были привычно оптимистичные, а пресс атташе успокаивал «Все под контролем, и т. д. ». Но чувствовалась чья-то сильная воля по изменению всего хозяйства страны.