Жемчуг по крови - Дмитрий Колодан

Маленькие свинки в шоколадной шерсти, усеянной золотистыми пятнышками, были удивительно знакомы, будто Гаспар видел их на старой гравюре. Золотые свиньи Сиама, вспомнил он. Свернул сигарету, рассыпая табак и роняя листки папиросной бумаги. Уникальный нюх позволял сиамским свиньям чуять металл даже сквозь многометровую толщу земли, а инстинкт побуждал искать золото, как олени ищут соль. Священные животные, живущие при храмах, тщательно охранялись – мало кому довелось видеть их. Сиамские свиньи затерялись на страницах книг в кожаных переплетах, между жабой с жемчужиной в черепе и бескрылой птицей киви, обросшей шерстью, и казались бредом европейца, истерзанного азиатскими джунглями. И вот удивительных свиней тайно привозят в город…

Гаспар почесал бороду. О сокровищах Вандердайса, зарытых в катакомбах, знали все. Когда осенняя вода размывала русла подземных рек, на берег выносило испанские монеты и обточенные песком обломки украшений, сорванных с жертв пиратов. За триста лет клад успел обрасти невероятным количеством слухов. Лишь дети да наивные чудаки верили, что поиски оказались бесплодными потому, что найти золото суждено именно им. Большинство незадачливых кладоискателей заканчивали дни в глубинах подземных лабиринтов. Но Ван Фэнь при всем своем мистицизме был законченным прагматиком, и раз уж взялся за дело, значит, игра стоила свеч.

Гаспар затянулся едким дымом и заходил по палубе, косясь на ряды клеток.

Утренний свет струился в мохнатую от ржавчины решетку водостока. Отблески косых лучей добирались до «Панчо В. », вспыхивали в надраенной меди болтов и гасли, украденные туманом, упругим и тяжелым, как китовая шкура – истории о летающих рыбах, обитающих в его зыбкой плоти, куда правдивей, чем думают многие.

Дядюшка Гаспар дремал в кресле-качалке на баке. У ног тихо играла радиола, настроенная на волну Парижа. Сквозь шипение пробивались звуки аккордеона и грубый голос незнакомой певицы. Гаспар слушал вполуха, отдаваясь полусонным видениям.

Дядюшке Гаспару снился Гонконг. По узким каналам скользили симпаны и джонки – сотни, тысячи глазастых кораблей с рифлеными парусами. С них на Гаспара смотрели непроницаемые физиономии Ван Фэня. Каждый держал в руке толстого карпа. Крупная чешуя переливалась каплями ртути. Гаспар не заметил, как, повинуясь странной логике сна, оказался на борту одной из джонок. Сиамец требовательно протянул рыбу. Гаспар отпрянул, поняв, что стоит взять дар, и он сам превратится в очередного Ван Фэня.

– Спасибо, спасибо… – пробормотал Гаспар, пятясь вдоль низкого борта и путаясь в каких-то веревках. Ван Фэнь не отставал.

– Мы очень рассчитываем на вас, господин Гаспар, – лопотал сиамец, тыча в лицо карпом. – Вы ведь не подведете нас, правда?

Морщась, Гаспар отодвинулся и перевернулся на другой бок. Сиамец не сдавался и настырно совал карпа прямо в ухо. Защищаясь, Гаспар замахал руками. Рыба в руках Ван Фэня прохрипела по-французски про жесткость воды.

Гаспар открыл глаза. Песня кончилась; двое мужчин обсуждали новое поколение стиральных машин. Перегнувшись через подлокотник, дядюшка принялся вертеть ручку преимника. Пекин разразился пламенной речью. Гаспар нахмурился, пытаясь уловить хоть одно знакомое слово, и щелкнул тумблером, переключаясь на местную волну.

– …ловам министра национальной безопасности Линчао, ситуация находится под контролем. Напомним – на севере Сиама правительственные войска блокировали крупную группировку боевиков так называемой Народной Освободительной Армии. Эта группировка несет ответственность за нападение на храмовый комплекс Шан-Лао, в результате которого были уничтожена легендарная статуя Золотого Будды… И опять к Сиаму. Число госпитализированных с диагнозом «лихорадка Уайта», достигло двадцати шести человек; восемь случаев закончились летальным исходом. Эффективного лекарства до сих пор не найдено. По требованию санитарного контроля ввоз продуктов и товаров из Сиама запрещен. Старший санитарный инспектор, Алоиза Буллен, сообщила, что ее ведомство делает все возможное, чтобы не допустить проникновения болезни в город. Лихорадка Уайта приводит к критическому изменению химического состава крови и влияет на функции печени. Переносчиком заболевания предположительно являются домашние животные и птицы. Фактов, подтверждающих, что вирус способен передаваться от человека к человеку, пока не обнаружено, но…

Диктор захлебнулся в белом шуме. Гаспар стукнул кулаком по крышке радиолы, покрутил ручку, но так и не смог поймать новостную волну. Зато удалось настроиться на Будапешт. Венгры пели хором. Гаспар с полминуты ошарашено слушал заунывный мотив, выругался и выключил радиолу.

Тяжелая тишина укрыла «Панчо В. ». Гаспар закурил и откинулся на спинку кресла, уставившись в потолок туннеля. Дым вился над головой, вплетаясь в тугие петли подземного тумана. Итак, он все-таки вляпался в историю… На волне истерии по поводу лихорадки от санитаров можно ожидать чего угодно. Дядюшка Гаспар прислушивался, не раздастся ли гул мотора, но безмолвие нарушали лишь плеск воды да фырканье свинок.

– Облава под городом согласовывается, – бубнил чиновник, пряча глаза. – Я прошу прощения, но это трудно, нужно привлекать полицию, а никаких особых причин волноваться нет, все суда проходят дезинфекцию и карантин, гавань патрулируется…

– Я вас уволю, – процедила Алоиза Буллен и широко зашагала по кабинету. Под злостью на нерасторопного помощника плескался страх. Далекая и экзотическая эпидемия поначалу казалась подарком судьбы, поводом привлечь внимание к санитарному надзору, вечно затмеваемому таможней и полицией. Однако после утренних отчетов Алоизе показалось, что карьерными мечтами она выпустила джинна из бутылки. Она представила, что произойдет, если лихорадка Уайта проникнет в город, и в отчаянной ярости рубанула ладонью воздух.

– На рейде всю ночь простояло судно из Сиама, принадлежащее известному контрабандисту, а вы все согласовываете!

– Таможенники ничего подозрительного не…

– Таможенники мышей не ловят! – взорвалась Алоиза и схватила телефонную трубку. – Господина комиссара полиции, – пропела она, отвернувшись.

Четверть часа спустя трое дюжих ветеринаров уже садились в юркий катер, набитый полицейскими.

Балобо всхрапывал, развалившись на дощатой палубе. Толстые губы вздрагивали, словно во сне шимпанзе пытался что-то сказать. Он был похож на мохнатую морскую звезду. Дядюшка Гаспар переступил через обезьяну и приник к решетке. Из глубин клетки выплыл пятачок – темное пятно разделило его на половинки, этакий поросячий инь-янь. Хлыстик хвостика замолотил по стенкам. Гаспар поскреб поросенку нос, и крошечные глазки довольно сощурились.

Дядюшка не без уважения смотрел на свинку. Решив, что вкусненького не дождаться, она обиженно ворчала в дальнем углу клетки. Гаспар открыл дверцу и достал поросенка. Тот оказался увесистым, но вел себя спокойно. Дядюшка аккуратно поставил свинку на палубу. Капельки воды сверкали на шкуре россыпью жемчужин. Свинка принюхивалась, морщила пятачок и близоруко оглядывалась.